И жизни мало, чтоб простить

«Оставьте расти вместе то и другое до жатвы-
До дня Страшного Суда»
(Евангелие от Матфея, гл.13)

Эта история началась осенью 1942 г., к тому времени, западные районы Калининской области ещё находились под оккупацией вермахта. В одном из них, среди озёр и лесов, затерялась деревня Дерибиха, в которой проживала семья Масловых. У Захара и Марии было девять детей. Старшие, Макар и Борис, ещё до войны были призваны в ряды КраснойFullSizeRender Армии, третий сын – Максим, за неделю до описанных мной событий ушёл в лес, к партизанам. С родителями оставались Семён, которому на днях исполнилось восемнадцать лет и пятеро младших, один меньше другого.
Когда в деревню пришли немцы, перед жителями встал выбор, кого назначить старостой. Если желающих не находилось, как правило, присылали чужого, не местного, что только ухудшило бы и без того незавидное положение крестьян. Поэтому, на сельском сходе, выбрали Захара, который вроде как и должен был прийтись по вкусу новой власти.
До революции Захар Матвеевич был в числе зажиточных селян, из рода панцирных бояр. Имел коня, скот, пашню и большой плодовый сад. Во время становления советской власти, в колхоз не вступал, даже вырубил все яблони в своём саду, чтобы не платить налоги Советам, пустил под нож весь домашний скот, оставил только коня и берёг его, как зеницу ока. От выселения в отдалённые земли и раскулачивания, Захара спасло только вступление супруги Марии в колхоз. Ну а так как Захар Матвеевич был обучен грамоте, ему пришлось работать в коммуне писарем. Такие вот времена были непонятные. Злые языки шептались, мол став старостой, Маслов вернёт всё своё потерянное с лихвой, да будет служить немцам, как верный пёс. Однако лишь единицы знали, что Захар имел прямую связь с партизанами “Чкаловского” отряда, передавал информацию, снабжал продовольствием, фуражом, одеждой. Поэтому, командир партизан – Сергей Дмитриевич Пенкин, не испытывал особой радости, когда в его отряд пришёл сын Захара – Максим. Своим поступком юноша поставил под угрозу существование налаженного канала связи. Ведь за такое, старосту по голове не погладят.
Опасения Пенкина оказались не напрасны, полицай Игнат Гордеев написал донос на старосту, намекая на его связь с партизанами, мол Захар плохой хозяин, раз сына не удержал, а может даже и сам отпустил.
Фашисты очень серьёзно относились к любого рода доносам, даже анонимки проверяли тщательно и по несколько раз. Население держали в строгом повиновении и сурово карали даже за малейшую провинность.
Маслова доставили в комендатуру, где жестоко избивали трое суток. Его оставили в живых, но поставили перед ним обязательное условие: Захар должен был прилюдно осудить поступок старшего сына, а  младшего – Семёна, отдать на службу в полицию, в противном случае вся семья подлежала расстрелу.
Уходить в лес, с малыми и грудными детьми, не представлялось Захару возможным, кроме того, за такой поступок немцы могли не только сжечь всю деревню, но и покарать родню в соседних сёлах. Поэтому очень скоро в районе появились оккупационные листовки с призывом старосты Маслова, не оказывать помощь партизанам, а Семён, надев ненавистную форму полицая, был направлен в охрану железнодорожного моста на дороге “Невель – Полоцк”. Конечно же, после этого, по округе начали ходить разные слухи, Захар Матвеевич всё чаще ловил презрительные взгляды односельчан, но на этом беды Масловых не закончились. Спустя месяц, в ходе карательной операции “Клетка обезьян”, у деревни Червоеды, полицаями был схвачен Максим. Его не расстреляли, только потому, что немцы задумали сделать показательную казнь, в его родной Дерибихе.
Лупцованного деревянными палками юношу, в изодранном, пропитанным кровью исподнем белье, босого и еле стоящего на ногах, пригнали к отчему дому.
Гордеев советовал повесить Максима у хаты старосты, но командир айнзацгруппы обер-лейтенант Штольц распорядился сделать виселицу у сельской конторы, в центральной части деревни, возле пожарного рельса. На казнь приказано было явиться всем жителям деревни, в обязательном порядке.
Максима заперли в хлеву ближайшей к конторе хаты, выставили охрану. Позже к нему посадили младшего брата Семёна(опасались, что сбежит), ему отводилась роль палача, который выбьет табурет из под ног партизана. Идея Гордеева назначить брата исполнителем приговора, понравилась немецкому офицеру. Штольц предвкушал резонанс этой устрашающей новости, которая заставит многих людей в районе отказаться от идеи помогать партизанам.
Всю ночь младший брат сокрушался о выпавшей на его долю участи. Братоубийство – один из самых страшных смертных грехов. Семён проклинал лютого изувера Игната. Причина их неприязни была всем известна и жила через три дома от Масловых – Шурка Устинова, которая дала “от ворот поворот” назойливым ухаживаниям этого тридцатилетнего дылды и выбрала молодого, красивого ровесника.
Максим понимал, что Сёмку после казни проклянут в округе, а если откажется, всех Масловых повесят там же. В любом случае у Гордеева теперь уже не будет преграды к Шурке.
Решив как-то отвлечь младшего брата от горьких мыслей, старший рассказал о своей любимой – Яне Стоцкой, что жила в Червоедах и просил Семёна позаботиться о беременной зазнобе. Уверял брата в мудрости односельчан, которые всё поймут и не станут осуждать. Просил передать поклон родителям и просьбу простить его, за то, что накликал беду на семью.
Утром крепко подморозило и дорожная гвазда покрылась ледяной коркой. Максима вели четверо полицаев, тянули за веревку с петлёй на шее, а Гордеев одергивал её с силой, каждый раз, когда Маслов спотыкался о застывшие комья грязи на дороге. Поодаль за ними шёл понурый Семён, вид у него был мрачнее тучи.
У сельской конторы уже робко поёживались жители Дерибихи, старались держаться семьями, близко к виселице не подходили. Когда партизана подвели к шибенице, Игнат перекинул конец линька через перекладину и с силой потянув за него, заставив Максима встать на табурет. Мария громко  запричитала, прижимая к себе детей. Захар с горечью смотрел на эту страшную картину и до хруста сжимал кулаки, старался встретиться взглядом с сыном. Взвод немцев стоял у конторы полукольцом, держа оружие на боевой изготовке. Штольц взмахом руки позвал к себе Семёна, что-то сказал ему, а затем указал пальцем на табурет. Спрятав руки за спиной немецкий офицер сделал полуоборот в сторону старосты, но Захар смотрел только в сторону сына. Их глаза встретились за секунды до рокового момента.
Когда табурет упал и тело партизана забилось в смертельных конвульсиях, Гордеев подбежал к Штольцу и что-то ему сказал. Немец не спеша подошёл к Семёну, размахнулся и… похлопал его по щеке, затем приобнял за плечи и приказал солдату с фотоаппаратом сделать снимок.
Зёрна зла были брошены в землю…
В ответ на показательную расправу, партизаны провели многочисленные акции возмездия против гитлеровцев: взывали мосты, пускали эшелоны под откос, нападали на немецкие гарнизоны. Командование вермахта стянуло в район моторизованные соединения, артиллерию, танки, прибыла охранная дивизия “Рихтер”. В ходе карательных операций “Зимний лес”, “Зимнее волшебство” в районе были сожжены и разграблены сотни населённых пунктов, тысячи людей были убиты, тысячи угнаны в лагерь смерти “Саласпилс”.
Жители Дерибихи разделили печальную участь Хатыни, лишь единицы успели спастись. Осталась жива и Александра Устинова, её спас Семён, который за несколько часов до страшного события прибежал в деревню предупредить сельчан. Ему не поверили.
Захар и Мария Масловы не смогли вырваться с детьми из плотного кольца карателей  группы Шевелеры окруживших деревню, семью вернули и сожгли в родном доме. Весной 1943г. при атаке партизан на железнодорожный мост, в деревне Железница, Семёна убили. Не вернулись с войны и Макар с Борисом. Но роду Масловых суждено было продолжиться. Яна Стоцкая родила сына и назвала его в честь погибшего отца – Максимом. За связь с пособниками фашистских оккупантов Шура Устинова была осуждена и отправлена в ссылку, из которой вернулась только в 1953г. с десятилетним мальчуганом по имени Семён.
В сельсовете была одна единственная школа, в которой учились оба подростка. Мальчишки постоянно дразнили Семёна – сыном прихвостня, нередко били его. Максим не был исключением, он был сыном героя и ему многое сходило с рук. В четырнадцать лет Семён оставил школу и пошёл работать в колхоз. Его определили подсобником на ферму и разрешили пасти коров.
Максим после окончания школы, был направлен на учёбу в сельскохозяйственный техникум. Спустя четыре года он вернулся в сельсовет и занял должность агронома. Семён же к тому времени освоил азы ветеринарии и продолжал работать с животными. Прошли годы.
Жуткая неприязнь Максима к двоюродному брату со временем укоренилась и передалась по наследству, сначала к сыну, а от него к внуку.
Семён стал хорошим ветеринаром, перебрался жить в другое село, женился, воспитал дочь, потом пошли внуки.
Виделись братья не чаще одного раза в год, как правило это было в Троицу, на братской могиле, у мемориала сожжённым жителям Дерибихи. Чтобы не встречаться лицом к лицу, Максим с семьёй приезжал до полудня, а Семён с потомками после.
Весной 2001 года родственники встретились на призывном пункте у дверей Райвоенкомата, в армию уходили их внуки Игорь и Олег. Так уж сложилось, что служить им довелось в одной воинской части. Фамилии у них были разные и никто даже не подозревал, что они братья в третьем колене. Однажды на боевых стрельбах Олег поразил все мишени в “яблочко” и Игорь отпустил, в его сторону, колкую “шутку”, мол вот как стреляют полицаи, натренировались на партизанах. Олег вспыхнув в ту же секунду и направил оружие на Игоря, он мог одним нажатие на спусковой крючок, отомстить за многолетние унижения его семьи, но сдержался и опустил автомат. Весь день после этого Игорь ходил сам не свой, ни с кем не разговаривал, постоянно хотел уединиться. А вечером в казарме Олега били старшие сослуживцы, Игорь стоял рядом и смотрел, как брат мужественно терпит удары, каждый раз вставая и утирая кровь. После очередной серии тумаков в голову Олег упал, его начали бить ногами и в этот момент, что-то кольнуло в груди Игоря – это же его родная кровь! Двоюродный, троюродный, какая разница? Он родной! Игорь бросился защищать брата, начал закрывать его своим телом, отбиваться руками, кричал: “Он брат мой, не бейте его, МОЙ брат!” Их начали лупить обоих. Через месяц предстояла командировка на Кавказ, где каждый солдат должен быть уверен на все 100% в товарище, что рядом с ним. А тут, какие-то полицаи, партизаны…В общем огребли родственники по полной. После этого “урока”, постоянно держались вместе, были неразлучны. Домой об этом не писали, но твёрдо решили, что по возвращению, помирят дедов.
А в это самое время в их родных сёлах, люди начали собирать деньги на восстановление храма. Михайловская церковь была закрыта ещё с тридцатых годов прошлого века. После войны её почти всю разобрали по кирпичику. Строили новые дома в деревнях, а в них, из этого кирпича, ставили печи. Так что, получается брали у Бога взаймы, а теперь решили вернуть долг сторицей.
Храм восстановили за два года, на освещение приехал епископ, а с ним и новый настоятель прихода – отец Даниил.
На первую службу народ собрался со всей округи. Священник читал проповедь из Евангелие от Матфея ” О пшенице и плевелах”. Подробно объяснял всё прихожанам, а в самом конце, рассказал о трагедии семьи Масловых во время войны и сказал, что его долг смыть с Семёна клеймо братоубийцы. Во время той казни младший брат не выбивал табурет из-под ног Максима, старший соскользнул сам. Это очень хорошо видел Гордеев, поэтому он сразу доложил об этом немецкому офицеру. Штольц хотел ударить Семёна и тут же повесить рядом с братом, но тогда бы его дьявольский план рухнул. А так, через оккупационные листовки народ устрашили, что виновных в связях с партизанами, будут казнить их же родственники.
Когда у священника спросили, откуда он знает об этом, Даниил сказал, что родился недалеко от Воркуты, в глухом посёлке, где после отбытия каторги поселился его отец – Игнат Гордеев, грехи которого ему придётся всю жизнь замаливать перед людьми и Богом.
Потом он рассказывал, как слуги дьявола более ста лет, сеют зёрна зла на русской земле. Для этого на Западе, созданы целые научные институты, которые строят планы  поголовного истребления Русского народа. Сначала они ударили по православной вере, взрастив целые поколения атеистов, потом толкнули русских в пучину революции, а далее на кровавую пашню Гражданской войны, новые лжеучения отравили семейные устои, сын пошёл на отца, брат на брата. Мы по сей день блуждаем в мире не желая знать родства своего, всё тянемся к чужому.
Зёрна зла уже пустили корни в нашей земле, окрепли и сплелись с добрым семенем. Их нельзя вырвать не повредив благой урожай. Поэтому, нам остаётся только одно – ждать жатвы…

Геннадий Синицкий

 

Поделиться в соц. сетях

Опубликовать в Google Buzz
Опубликовать в Google Plus
Опубликовать в LiveJournal
Опубликовать в Мой Мир
Опубликовать в Одноклассники
Вы можете оставить комментарий, или ссылку на Ваш сайт.

Оставить комментарий