«Здравствуй, Варя…»
Геннадий Зайцев: партизан-подрывник на Невельщине 1941 год, лауреат Госпремии СССР 1984 год
Ах, какой белоснежный, какой мирный покой вокруг! Опираясь на суковатую еловую палку, Геннадий стоял возле затерявшейся в глухом лесу госпитальной землянки. Ему было интересно наблюдать, как изящно перепрыгивала с ветки на ветку белка.
– Зайцев, не простудишься? – спросила медсестра Варя Воронкова, вышедшая за дровами для печурки.
– Не беспокойся, мне Ахременков перед госпиталем новые сапоги подарил. Исключительно из личного уважения. – Сильно прихрамывая, Геннадий попытался сделать несколько шагов. – И не жмут, и ногам тепло.
– Тихо! – воскликнула Варя. – Слышишь, Зайцев?
Вдвоем они настороженно прислушались.
– Померещилось тебе, Варя, – усмехнулся Геннадий. – Слышишь?! Близко гавкнула собака, и повисла тишина. Что-то зловещее, предвещающее
скорую опасность было в ней. Варя сбегала в землянку за карабином, а, возвратившись, вдруг упала на землю, выстрелила. Геннадий не понял сначала, в чем дело. Однако Варя выстрелила еще, еще… В ответ из глубины леса затрещали автоматные очереди, истово залаяли собаки. Бой длился недолго, потому что силы были неравными. Зайцеву повезло. Неподалеку от землянки оказалась болотина, в которую он упал лицом вниз и замер. Прочесывая лес, каратели несколько раз проходили мимо, посчитав его убитым. Потрясенный случившимся, чутко прислушиваясь к угасающему лаю овчарок, он пролежал до наступления ночи. Утром, опираясь на палку, стискивая зубы от боли, Геннадий направился к Замошью – деревне, расположенной в четырех километрах от разгромленного госпиталя, Там встретил раненого Сергея Клеменченка. Ему тоже удалось спастись от карателей. – Поблизости землянка, кто-то из местных жителей соорудил. Переждем, подумаем, что делать, – предложил Сергей. Родившийся в здешних местах, он отправился в деревню, а Геннадий, пристроившись на холодных нарах из жердей, стал дожидаться его возвращения. Почти двое суток во рту не было ни крошки. Зайцев старался подавить чувство голода, вспоминая детали боя у переправы, во время которого был ранен. …Разведка донесла: немцы подходят к речке Язнице, что на границе Невельского района с Россонским районом Белоруссии. Каратели предприняли несколько атак, но всякий раз партизаны вынуждали их отступать. Несмотря на это, атаки продолжались. Это вынудило руководившего боем начальника штаба партизанского корпуса И.И. Веселова принять решение о взрыве парома на другом берегу Язницы, чтобы не дать возможности противнику использовать его для переправы. Ответственное задание получил командир специальной группы минеров-подрывников Степан Казак.
– Кого возьмешь с собой в группу? – спросил у него Веселов.
Фамилию Зайцева Степан назвал в числе первых. Под вражескими пулями партизаны пробрались к Язнице, укрылись за сваями взорванного моста. Немцы долго вели ураганный огонь по сваям. Наконец, наступило некоторое затишье, и тут же в паром полетели связки партизанских гранат. Дело сделано, но радоваться успеху рано: Казак и Зайцев оказались в западне. Пулеметные и автоматные очереди фашистов отрезали им обратный путь.
– Ну что, Геня, пропадать, так с музыкой, – молвил Казак. – Если поползем, перещелкают в момент. Надо бежать.
Побежали и попали под пулеметную очередь. Чудом Варе Воронковой с помощью бойцов отряда удалось вытащить Казака и Зайцева из опасной зоны. Приехавший в лазарет врач партизанского корпуса Вадим Дмитриевич Щеглов, осмотрев раны Зайцева, покачал головой: «Худо». Наиболее тяжелым оказалось ранение бедра. Осколки разрывной пули застряли глубоко в кости, начиналась гангрена. Немало времени истекло, пока миновала опасность.
– Больше месяца возили нас, раненых, на подводах вдоль линии фронта, чтобы передать в армейский медсанбат, но такой возможности не было, – вспоминал Геннадий Михайлович Зайцев.
– Зато во время этих «странствий» я встретился с земляками из Кашина – заместителем командира второй бригады по разведке Александром Павловичем Константиновым и его дочерью, разведчицей Инной. В Кашине мы жили на соседних улицах, а с Инной учились в одной школе. Наконец, наш лазарет остановился на одном из хуторов Невельского района. Состояние раненых было отчаянное. У многих признаки гангрены, в повязках завелись черви. В это время на хутор совершенно случайно вышли два наших летчика, спустившиеся на парашютах с подбитого немецкой зениткой самолета. От них мы узнали: началось наступление наших войск под Сталинградом и под Великими Луками. Летчики оставили индивидуальные стерильные пакеты и двинулись через линию фронта. Но попытка переправить следом за ними раненых оказалась безуспешной… … Клеменченок вернулся не скоро. Лицо бледное, скулы обострились. При ходьбе у него сильно болела раненая нога. – Вот, – поставил на пол землянки торбу. – Еду дед Филат и Шура прислали. Филата Ларионова и его дочь Геннадий хорошо знал, в их доме около трех месяцев, еще до того, как нагрянули каратели, лечились партизаны. Когда осенью 1942 года началась цинга, чтобы быстрее поставить их на ноги, Шура, а также Фетинья Андреевна Рощенкова, Полина Семеновна Коваленкова, собирали в лесу дикий чеснок, клюкву, коренья. Из них варили лекарственный настой. Мороз крепчал, и друзья быстро поняли: в холодной землянке им не высидеть. Доковыляли до разгромленного лагеря отряда, нашли железную печку с трубой, установили ее в землянке. День тянулся за днем. У Зайцева с Клеменченком установился неписаный распорядок. По очереди ходили в деревню, чтобы узнать новости и взять продукты, готовили пищу. Вечерами рассказывали друг другу про свою жизнь. Зайцев рассказал, как стал партизаном. Перед войной он закончил девятый класс Кашинской средней школы №1. Когда фронт приблизился к городу, вступил в истребительный батальон. Осенью 1941 года, Геннадия и его друга Анатолия Петухова вместе с девятнадцатью добровольцами из других районов Калининской области направили в распоряжение Центрального Комитета комсомола. Принявший их первый секретарь ЦК ВЛКСМ Николай Михайлов подчеркнул:
– Дело вам, ребята, доверяется ответственное. Предстоит стать минерами-подрывниками… «Подрывник – это, пожалуй, самая значительная фигура среди партизан, именно он способен нанести врагу наибольший урон, – напишет спустя много лет после войны в своей книге «По зову совести» бывший партизан, майор КГБ в отставке Н.Н. Ершов.
– Каждый отряд имел группы своих подрывников. Возглавляли эти группы инструкторы, прошедшие специальную подготовку в Прямухинской и других партизанских школах на Большой земле. Архивы и теперь хранят документы, свидетельствующие о боевых подвигах отважных подрывников: Баранова, Марченко, Молокова и Севрюкова из отряда Эдуарда Малаховского; Вахрушева, Зыина, и Королева из отряда Петра Добрякова; Курьяновича и Лукина из отряда Павла Макухи; Романова, Семенова и Токарева из отряда Василия Рыбакова. Девятнадцатилетний инструктор-подрывник Иван Лукин только за девять
месяцев 1943 года провел со своей группой 17 боевых операций на коммуникациях врага, в которых вывел из строя 11 паровозов, более 40 вагонов и платформ с военной техникой, спустил под откос два поезда, каждый из которых состоял из двух оборудованных платформ с танками, предназначенных для охраны железнодорожного пути от партизан (мы называли их «эрзатцбронепоездами»), две автомашины, три железнодорожных моста от шести до восьми метров, уничтожил десятки солдат и офицеров…» Обучали Геннадий основательно. Конструкция различных мин, топография, материальная часть оружия. В конце апреля 1942 года были сформированы группы по пять-семь человек, а в начале мая подрывники прибыли в район Торопца, откуда до линии фронта было рукой подать. Группе, в которую зачислили Геннадия, отвели для диверсий участок железной дороги Насва – Новосокольники. Возглавил ее Степан Степанович Казак. С ним Зайцев подружился еще в Москве. Этот человек прошел суровую школу борьбы в панской Польше. В польской тюрьме Казаку выбили зубы, сломали пальцы на руках, вырвали из головы волосы. В свои неполные тридцать лет он выглядел почти стариком. После выполнения первого задания Геннадий стал вести дневник боевых действий группы. «Если что, подорвусь гранатой, немцам не достанется», – успокоил Казака. Вот и теперь, лежа на нарах в землянке, он, проверив, на месте ли граната, в который уж раз перелистывал странички своей записной книжки: «13 июня. Пасмурный день, изредка накрапывает дождь. Готовились к выходу на задание. После обеда Казак, Владимир Петушков, Василий Паршонок, я и наш проводник Бойков отправились минировать дорогу… К полотну подошли незаметно. Вместе с Казаком ставим мину – остальные в дозоре. Закончили минировать – стали отходить. Только прошли с километр, как вдруг услышали шум приближающегося состава. Скорость движения небольшая. Неужели чувствуют? Вдруг взрыв. Слышен лязг колес и шипение паровоза. Открылась сначала одиночная, а затем групповая стрельба из винтовок по кустарнику. Потом даже стал бить миномет. Но нас там уже не было. Вечером того же дня Леша Бойков пошел в разведку к месту взрыва. На мину наскочил эшелон в составе 30 платформ с орудиями, автомашинами и несколько вагонов с боеприпасами. Вся техника оказалась под откосом». «15 июня. Вновь отправились на задание. В штабе разведроты дали четырех бойцов еще. На этот раз взяли уже 11 килограммов тола. Минировать полотно решили между деревней Сенцово и железнодорожной будкой. К полотну добрались и заминировали благополучно. Зашли в деревню Гамаево к дедам и остались наблюдать. Всю ночь поезда не ходили, и только на рассвете на горизонте появился дымок. Шли минуты тревожного ожидания. Казак забрался для наблюдения на березу. Наконец, взрыв. Вагоны ломались. Это произошло в шесть часов утра. Проводник Леша Бойков, не медля ни минуты, на своем удалом коне помчался сообщить в разведроту о происшедшем. Оттуда дали знать по рации в штаб группировки войск. Вскоре прилетели два штурмовика». «22 июня 1942 года в сопровождении бойцов из отряда Мартынова мы направились к железной дороге. Мины установили на расстоянии полукилометра друг от друга: одну – с выводом в рабочее состояние между 10 и 11 часами дня, другую – для действия сразу: прогиб рельса на 5-6 миллиметров и – взрыв. Спрятавшись в укрытии, мы с нетерпением ожидали утра. Бронепоезд появился на рассвете. На этот раз впереди его шла дрезина, на которой были установлены два скорострельных пулемета. Прогиб рельса дрезиной был достаточный, и она взлетела в воздух»…
– Слышишь? – толкнул Зайцева в бок Клеменченок. Рядом с землянкой негромко разговаривали. Геннадий схватил гранату. Затаив дыхание, друзья ждали, что будет дальше, но голоса постепенно удалились и заглохли. Кто же это был? Дед Филат и его дочь приходили к ним вчера – наверняка не они.
Каково было разочарование, когда, придя в Замошье, Зайцев с Клеменченком узнали, что это были хлопцы из отряда Г.П. Ахременкова. В середине марта 1943 года партизаны из отряда «Буря» снова пришли в плетневский лес. Тогда-то и встретились залечившие раны Зайцев с Клеменченком со своими боевыми товарищами, считавшими их обоих погибшими в бою у партизанского госпиталя. Только что образовался новый отряд «За Родину». Геннадия назначили в нем инструктором подрывного дела, избрали секретарем комсомольской организации. Позже он становится заместителем комиссара 6-й партизанской бригады по комсомолу и членом подпольного бюро Невельского райкома ВЛКСМ. Много раз интересовался Зайцев то в одном, то в другом отряде судьбой Вари Воронковой. Сведения были противоречивые: погибла в перестрелке у госпиталя, умерла от сыпного тифа. Неизвестность мучила Геннадия Михайловича и в мирное время. Впрочем, до мирного времени еще предстояло дожить. … Накануне 25-летия комсомола молодежь бригады решила отметить юбилей новыми ударами по врагу. Совместно с командованием 6-й и 21-й партизанских бригад бюро подпольного райкома комсомола разработало план боевых действий. 11 июля 1943 года группа подрывников во главе с Василием Паршонком взорвала эшелон врага у станции Клясницы. Было разбито двенадцать вагонов, уничтожено более пятисот фашистов. 8 августа отряд «За Родину» подорвал на большаке три вражеских автомашины – убито более тридцати гитлеровцев. 20-21 августа на железной дороге Невель – Полоцк взорвано два эшелона с боеприпасами и боевой техникой… 4 ноября 1943 года бригада соединилась с частями Красной Армии. К этому времени в ее составе было 5 партизанских отрядов общей численностью 450 партизан. За время своей деятельности бригада спустила под откос 40 эшелонов, подорвала 84 железнодорожных и шоссейных моста, разгромила 3 гарнизона противника, уничтожила в открытых боях и при диверсиях свыше 2600 вражеских солдат и офицеров… Мужество и героизм Геннадия Зайцева были отмечены медалями «За отвагу», «Партизану Отечественной войны» I степени, грамотой Центрального Комитета комсомола. Позже к этим наградам добавится орден Отечественной войны I степени.… В послевоенные годы, где бы ни работал Геннадий Михайлович, его не покидало
желание побывать в местах партизанской юности. В 1958 году он написал письмо в Невельский райисполком с просьбой сообщить, как сложилась дальнейшая судьба жителей Замошья. Пришел ответ: этой деревни больше не существует. Три года спустя, окончив учебу в Московском лесотехническом институте, Геннадий Михайлович разыскал в столице бывшего комиссара партизанской бригады Николая Ивановича Макарова. Тот знал адрес Сергея Клеменченка. Зайцев приехал к Клеменченку в Невель, вместе они навестили деда Филата, который теперь жил в деревне Погорелое. – Геня? – дрогнуло лицо старика, на глазах его навернулись слезы. – А я тебя всегда помнил. Верил, что приедешь… Филат Андреевич рассказал, что его дочь Шура живет в Ленинграде, а Варя Воронкова, по словам старика, воевала в одном из партизанских отрядов в Белоруссии и погибла в неравном бою под Полоцком летом 1943 года… Но нет! Не погибла отважный партизанский фельдшер Варя Воронкова! Узнал об этом Геннадий Михайлович при весьма любопытных обстоятельствах. В 1967 году, работая председателем Нелидовского райисполкома, он опубликовал в местной газете партизанские воспоминания, в которых упоминалась и Варя, родившаяся, как ему было известно, в Нелидовском районе. Шло заседание райисполкома, объявили перерыв. Зайцев вышел из зала заседаний и увидел… Варю. Годы, конечно, не пощадили ее, но это была она – та, кому Зайцев и многие другие партизаны были обязаны жизнью. Не начни она тогда, в лесу, стрелять по врагу, немцам наверняка удалось бы уничтожить всех раненых.
– Здравствуйте, Геннадий Михайлович… Прочитала вот и пришла…, – растерянно сказала она дрожащими губами. – Не хочется, чтобы считали погибшей… Помните меня?
– Здравствуй, Варя… – он тоже растерялся, но лишь на мгновение. – Я помню! Все, все помню!! – воскликнул Зайцев, и они, зайдясь слезами, надолго застыли в крепких объятиях.
Драматически сложилась судьба Вари. В том бою с карателями ей удалось вырваться из окружения. Попала в один из белорусских партизанских отрядов под Полоцком. Там, спасая больных тифом партизан, заболела сама и оказалась в лесном госпитале. Госпиталь обнаружили каратели и уничтожили большинство раненых. Находившаяся без сознания Варя, оказалась в плену. После выздоровления немцы направили ее в Германию, под Гамбург. Довелось испытать Варе Воронковой нечеловеческий труд и горечь унижения в фашистском концлагере сполна. Но она твердо знала: наши победят, надо выжить. И выжила. Через много лет после войны получила заслуженные награды. Еще более трагичной оказалась судьба Степана Степановича Казака. В июне 1944 года, всего за месяц до прихода Красной Армии, он погиб при разгроме немецкого гарнизона
в Кудеверском районе. Послевоенная судьба Геннадия Михайловича Зайцева была связана в основном с лесом. Был он директором ряда леспромхозов, двенадцать лет работал начальником управления лесного хозяйства Калининского облисполкома. Многое сделал для развития лесопромышленных предприятий, за что удостоился орденов Трудового Красного Знамени и «Знак Почета», звания заслуженного лесовода республики. Когда подошел пенсионный возраст, возглавил Калининскую производственную лабораторию Центра НОТ и управления производством Минлесхоза РСФСР. Под руководством Геннадия Михайловича группа лесоводов области разработала и внедрила технологии производства семян хвойных древесных пород в специализированных комплексах. Этот труд был оценен Государственной премией СССР. Зайцев активно участвовал в подготовке партизанских слетов, поездок по местам партизанской славы, вел большую работу с молодежью, делясь воспоминаниями о пережитом. Разве такое забудется? О войне постоянно напоминали почти сорок осколков от разрывной пули, оставшихся в раненой ноге, а еще та записная книжечка, которую он носил с собой во вражеском тылу. Помнится, однажды я попросил у него эту книжечку с пожелтевшими страничками, исписанными, где карандашом, а где чернилами. На первой же страничке прочел эпиграф: «В наших руках судьба Отечества, свобода и счастье нашего народа и всего человечества». Подумалось: юноши огненной, незабываемой поры, такие как Геннадий Зайцев, сколь много сделано вами для Отечества! И как обязаны мы вам, уже ушедшим (Геннадия Михайловича тоже нет в живых), за великую Победу! Валерий Яковлевич Кириллов, русский писатель, г. Андреаполь, Тверская область Русская народная линия. Информационно-аналитическая служба https://ruskline.ru/analitika/2020/05/13/zdravstvui_varya