Невель. Справочник. Всё о Невеле

В 60-е годы для всех невельских мальчишек любимой игрой была игра в войну русских с немцами. Оно и понятно, ведь тогда прошло только два десятилетия с тех пор, как Невельскую землю топтал сапог фашистского оккупанта. Она долго еще оставалась
в таких отметинах, как воронки от авиабомб и траншеи, в которых можно было найти оружие и боеприпасы времен Великой Отечественной войны. Поэтому, когда мой друг детства Вовка Храбрый в 1964 году сообщил, что он знает, где в Невеле прячутся недобитые гитлеровцы, я не удивился.
Взяв из дома кухонные ножи, мы, семилетние пацаны, выдвинулись в сторону так называемого Полоцкого моста, где, по легенде товарища, скрывались фашисты. Не обнаружив их там, направились на запад в сторону деревни Плиссы. Последним пунктом нашего «похода на Берлин» стала деревня Лутище, в которой проживали Володины дедушка с бабушкой. И именно в этот день, играя с деревенскими мальчишками, я впервые в жизни увидел Георгиевские Кресты. Они лежали на подоконнике в одной из крестьянских хат и, вероятно, принадлежали её хозяину, награждённому за подвиги в ещё неведомой тогда нам, мальчишкам, войне. В годы советской власти этого орденоносца, как и всех других участников Первой мировой, никто не приглашал на встречи с молодежью в районный Дом культуры или в правление его родного колхоза «Берег» для выступления перед односельчанами. Советской властью делалось все для того, чтобы вычеркнуть ее из народной памяти. Именно поэтому нашему поколению из школьной программы запомнилось только то, что Первую мировую войну вёл не русский народ, а царизм, который участвовал в переделе мира, а большевики желали России поражения в ней и они якобы были правы. Кое-что слышали про блестящий Брусиловский прорыв. Практически, ничего более. Значительно лучше мы знали факты, события и героев Гражданской войны 1918-1922 годов. А затем грянула Великая Отечественная. После победы советского народа над гитлеровским фашизмом в 1945 году Первая мировая война в литературе, искусстве и сознании миллионов людей практически исчезла. В этих условиях и доживали свою жизнь участники Великой Европейской войны, именно так её называли во всем мире до Второй мировой. А ведь эта Великая война привела к распаду четырех мировых империй: Австро-Венгерской, Германской, Оттоманской и Российской. В ней принимали участие 38 стран с населением около одного миллиарда человек, 37 миллионов кадровых военных и 70 миллионов мобилизованных солдат. На полях сражений погибли более 10 миллионов и 20 миллионов человек были ранены. Заросли бурьяном могилы воинов, погибших за Веру, Царя и Отечество в 1914-1918 годах, а несколько поколений людей, родившихся в советское время, об их подвигах и героизме почти ничего не знали.
На самом деле в 1914 году Россия никого не собиралась покорять. Но ход общего развития военно-политической обстановки в Европе, ряд произошедших трагических событий, в том числе убийство сербским террористом в Сараево австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда и его жены, а также объявление Германией войны России сделали участие нашей страны в ней неизбежным. Российское общество восприняло решение государя Николая II о вступлении в войну с невероятным воодушевлением и патриотическим подъемом.
На примере моего деда, его родных братьев и некоторых других солдат Первой мировой хочу рассказать о том, как складывались судьбы простых людей во время этой Великой Европейской войны и после нее.

Колондук Сергей, г. Царицин, 12.01.1905 год

С первой половины девятнадцатого века семья моих предков, невельских мещан — Колондука Фёдора Андриановича и Стефаниды Ивановны — трудилась на земле, имея в аренде несколько пахотных полей, гумно, огромный сад, растила детей и радовалась мирной жизни в своём доме на ул. Зелёной (с 1918 года — ул. Герцена). Но грянула война, и на фронт ушли, как и миллионы других россиян, трое их сыновей: Сергей, Лев и Андроник. Младший Андроник, или как его звали в семье, Андрон, воевал рядовым в составе Сибирского стрелкового Её Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полка. 10 декабря 1914 года на территории Польши он был тяжело ранен, лечение проходил в Петроградском латышском лазарете «Пристанище» по адресу: Васильевский остров, 10 линия. Дом № 37. В этом лазарете, как свидетельствуют документы, 12 марта 1915 года Андронику Колондуку была вручена Георгиевская медаль IV степени (За храбрость) за № 265348. В этом же году он был уволен из армии в отставку по инвалидности и вернулся в Невель в свой родительский дом по ул. Зеленая. Об участии в войне старших братьев — Сергея и Льва, моего родного дедушки, мне удалось значительно больше обнаружить в Российском государственном военно-историческом архиве в Москве и в Великолукском филиале Государственного архива Псковской области.
Сергей ещё в 1899 году поступил на военную службу в учебный унтер-офицерский батальон в городе Риге и последующие годы верно служил Отечеству в Русской армии на должностях младшего командного состава. 12 января 1905 года в городе Царицине сфотографировался сам, а находясь в отпуске 29 января этого же года, он сфотографировался со своими младшими сёстрами Марфой и Елизаветой в невельской фотомастерской С.Г. Кагана. Этим фотографиям уже почти 120 лет.

Сергей с супругой перед Первой мировой войной. г. Царицин.

Первая мировая война застала Сергея в возрасте 36 лет на военной службе в действующей армии. В бой вступил в первые недели войны в составе 187 пехотного Аварского полка 47-й пехотной дивизии. И вот уже 25 сентября 1914 года приказом № 197 командующего 16-м армейским корпусом генерал-лейтенанта Клембовского подпрапорщик Сергей Колондук награждается Георгиевским Крестом 4-й степени за отличия в боях против австрийцев. Пункт 5-й статьи 67-й статута ордена св. Георгия, которым он был награжден, гласит: «Кто при штыковой схватке личным мужеством и храбростью будет содействовать успеху атаки или контратаки». При этом в бою был ранен, о чём имеется запись в деле 187 пехотного Аварского полка (РГВИА Ф-408, оп.1, д.2210). Также приказом командующего корпусом № 152 от 30 октября 1914 года ему было присвоено первое офицерское звание — прапорщик. В московской газете «Русское слово» в субботнем номере от 25 октября 1914 года № 246 в разделе «Больные и раненые офицеры, прибывшие в Москву 24 октября» имеется такая запись: «Прапорщик Колондук Сергей Федорович (военный госпиталь № 4, Николаевские казармы, Ходынское поле)».

Сергей Колондук с сёстрами Елизаветой и Марфой, г. Невель, 29.01.1905 год

Приблизительно через год младший офицер 3-й роты 187-го пехотного Аварского полка Сергей Колондук награждается «за участие в настоящей кампании против австрогерманцев орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», в бою также был ранен (РГВИА Ф.408, оп.1, д.113034).
И снова в газете «Русское слово» от 27 сентября 1915 года в разделе «Раненые офицеры, прибывшие в Москву» появляется такая запись: «Прапорщик Колондук Сергей Федорович выбыл в Астрахань».
К сожалению, больше никаких документов о его участии в сражениях Первой мировой мне разыскать не удалось. Но, по рассказам его младшей дочери Ольги Сергеевны, 1920 года рождения, в доме раньше хранилось немало фотографий, наград и документов, свидетельствующих о военных заслугах Сергея. Интересна фотография, сделанная в Иркутске в 1916-1917 гг., на которой он в форме подпоручика Русской армии с женой и старшей дочерью.

Подпоручик Сергей Колондук с женой и дочерью.
г. Иркутск, 1916-1917 гг.

Не менее захватывающе и драматично сложилась судьба его младшего брата Льва. В Российском государственном военно-историческом архиве хранится послужной список прапорщика Льва Колондука, поэтому некоторые факты его военной биографии мне стали известны с точностью до конкретной даты. С 1905 по 1908 годы срочную службу он проходил стрелком в 1-й роте 8-го Финляндского полка. Затем несколько лет работал в Невеле счетоводом казенного винного склада. По неизвестным сегодня причинам, перед войной Лев уезжает на Кавказ, и в Абхазии 1 июля 1914 года он «по мобилизации призван из запаса Сухумским воинским начальником и назначен в пограничную Елизаветинскую бригаду».
Через год войны на Кавказском фронте Лев командируется в иранский город Ардебиль на укомплектование отряда в составе 1-го Кавказского пограничного пешего полка. Девятого сентября 1915 года приказом командира пограничного полка № 48 ему присваивается звание ефрейтора, а уже 17-го ноября ефрейтор Колондук «командирован в город Баку в распоряжение командира 29-й пограничной Бакинской бригады для держания экзамена на вольноопределяющегося…».
В его послужном списке имеется такая запись: «Выдержал испытания на право вольноопределяющегося 2-го разряда при Бакинской мужской гимназии, свидетельство от 29 октября 1915 г. за № 1930». Затем Льва направляют на учебу в 1-ю Тифлисскую (г. Тбилиси) школу прапорщиков. Приказом № 82 от 22 марта 1916 года он «переименован в юнкера», а 6 апреля приказом № 97 «переименован в младшие унтер-офицеры». И наконец, «приказом по Кавказскому военному округу от 15 мая 1916 г. за № 276 произведен в прапорщики и назначен в распоряжение начальника штаба Казанского военного Округа».
С 1 июня 1916 года по 15 апреля 1917 года проходил службу в 230 запасном пехотном полку, дислоцированном в г. Елабуга. В должности младшего офицера занимался боевой подготовкой, в том числе по защите от химических атак врага.
В 1917 году прапорщик Лев Колондук был направлен на Юго-Западный фронт в должности младшего офицера 1-й роты 81-го Апшеронского полка 21-й пехотной дивизии 3-го армейского корпуса 7-й Армии.
В эти дни полк вел боевые действия в районе Горецкого уезда Могилевской губернии. Перед фронтом полка стояли части 53-й германской резервной дивизии, о чем сообщает личному составу полка его командир в приказе № 12 от 15 мая 1917 года. В другом приказе № 34 от 20 июля командир полка полковник Иванов приказывает: «п.1. Согласно приказа Командарма в силу причин, которые уже объявлены (эвакуация Черновиц), приказано занимаемые позиции удерживать во что бы то ни стало, не стесняясь никакими жертвами, включительно до полного истребления. Итог прошлой ночи доказал как стойкость всех наших честных солдат, верных слуг Родины, так и то, что стойкость немцев без особого риска, лишь при настойчивости с нашей стороны — может быть сломлена». (РГВИА Ф-2695, оп.2, д.31 «оперативные приказы по 81 Апшеронскому полку»).
В архивном деле полка встречаются приказы и другие документы, в которых опубликованы списки награждённых, убитых и раненых. В одном из боёв отличился прапорщик Колондук и был награждён за храбрость орденом Святой Анны 4-й степени, о чём имеется запись в анкете командира взвода 7-й роты 45-го отдельного полка тов. Колондука Льва (Красная Армия) от 1 июля 1921 года (Гос. Архив Псковской области в г. Великие Луки Ф.Р-692, д. 105).

Солдаты 230 пехотного запасного полка (фото из открытых источников)

За годы войны были достигнуты такие победы, как разгром Австро-венгерских войск на полях Галиции в 1914 году, взятие Кавказской армией турецкой крепости Эрзурум и успешная Сарыкамышская операция. Также далеко за пределами России хорошо известны героическая оборона русской крепости «Осовец» под Белостоком и поход Русского экспедиционного корпуса во Францию и на Балканы. И, конечно, выдающаяся наступательная операция по всему Юго-Западному фронту 1916 года, получившая название Брусиловский прорыв. Эта блистательная победа сделала командующего Юго-Западным фронтом генерала кавалерии Брусилова Алексея Алексеевича национальным героем. В результате к началу 1917 года Россия находилась на пороге победы в войне, но этого не произошло, и не по вине Русской армии.
Судьбу Первой мировой войны должна была решить экономическая и идеологическая мобилизация государств, что в конечном итоге и произошло. Война была выиграна в мастерских и на фабриках. Именно в этом Россия и уступила своим противникам.
Рост оппозиционных настроений в высших слоях общества проходил на фоне усиливающегося забастовочного движения, вызванного резким ухудшением положения рабочих в условиях войны. В связи с чем возросло количество экономических стачек. В 1916 году по стране бастовало свыше 1 млн. рабочих, частыми стали крестьянские волнения, активизировалось национально-освободительное движение.
В 1915 году иссякли запасы снарядов, выявилась нехватка тяжелой артиллерии и винтовок. Рост военных расходов привел к инфляции: в 1916 году рубль «стоил» только 27 довоенных копеек. Начался развал власти: с января 1916 до марта 1917 года сменилось три премьер-министра, четыре военных министра и шесть министров внутренних дел; свои посты покинули 57 губернаторов и градоначальников, что способствовало дальнейшей дестабилизации экономической и политической жизни страны.
К сожалению, тыл не жил с фронтом одной жизнью. Купцы, богема и чиновники гуляли и кутили, в Петрограде проводились конкурсы красоты, гламурная жизнь во время войны достигла невиданного размаха. Преданные высшим генералитетом и столичным бомондом офицеры и солдаты Русской армии гнили в окопах. А политические авантюристы всех мастей и дальше «раскачивали лодку» государственного устройства.
Назревавшая революционная ситуация, набиравшая обороты и нараставшее недовольство населения страны стали почвой, на которой произошел крах монархического строя. Основной причиной отречения Николая II 2-го марта 1917 года стало ослабление государственной власти на всех уровнях, неминуемое и неизбежное в тех условиях, в которых находилась империя.
«По улицам городов России в любую погоду тянулись длинные очереди за хлебом и продуктами. Охранка отмечала в своих январских донесениях: «Матери семей, изнуренные бесконечным стоянием в хвостах у лавок, исстрадавшиеся при виде своих полуголодных и больных детей, пожалуй, сейчас гораздо ближе к революции, чем господа Милюковы и Родичевы (представители руководства кадетской партии) и К°, и, конечно, они гораздо опаснее, так как представляют собой тот склад горючего материала, для которого достаточно одной искры, чтобы вспыхнул пожар». (А.П. Ненароков, «1917. Краткая история, документы, фотографии», Политиздат, 1980 г.)
К сожалению, ни политическая элита в лице депутатов Государственной думы и членов правительства, ни военное руководство империи в лице генерального штаба и командующих фронтами не понимали, что отречение Николая II — это не только конец царствования его семьи, а конец империи, распад и гибель России.
Победа, которая была достигнута героизмом солдат и офицеров Русской армии и находилась на расстоянии вытянутой руки, превратилась в прах и в дальнейшем в позорный Брестский мир, заключенный уже большевиками.
После отречения царя желание воевать и нести жертвы пропало у большинства населения, и страну после 2-го марта 1917 года охватил революционный угар.
Усталость от войны привела к развалу армии. Этому способствовали в том числе распоряжения Временного правительства и приказы военного министра Керенского А.Ф. Так, 11 мая 1917 года он своим приказом вводит положения декларации Временного правительства от 7-го марта 1917 года об основных правах военнослужащих, в которых говорится:
«…2. Каждый военнослужащий имеет право быть членом любой политической, национальной, религиозной, экономической или профессиональной организации, общества или союза.
3. Каждый военнослужащий во внеслужебное время имеет право свободно и открыто высказывать и исповедовать устно, письменно или печатно свои политические, религиозные, социальные и прочие взгляды».
Еще более разрушительную силу для военной дисциплины и правопорядка в войсках имели такие пункты приказа:
«12. Обязательное отдание чести как отдельными лицами, так и командами отменяется. Для всех военнослужащих взамен обязательного отдания чести устанавливается добровольное взаимное приветствие.
14. Никто из военнослужащих не может быть подвергнут наказанию или взысканию без суда.
Право же внутреннего самоуправления, наложения наказаний и контроля в точно определенных случаях… принадлежат выборным войсковым организациям и судам» (РГВИА, Ф.2067 оп.3 д.56 лист 5).
От отмены смертной казни и старорежимной дисциплины офицеры пришли в ужас. Но в офицерском корпусе не было солидарности: многие прапорщики и поручики военного времени (ими становились низшие чины, отличившиеся в боях и окончившие школы прапорщиков) стали «социалистами» и выступили в качестве солдатских вожаков.
Генерал-майор Лигнау 24 августа 1917 года принял 21-ю пехотную дивизию, в состав которой входил Апшеронский полк, и обратился к солдатам и офицерам с ярким, эмоциональным приказом № 59. Привожу отрывок из него: «Неприятель без всякого усилия вытеснил нас из Галиции и из Карпат и в настоящее время отбросил наши армии от Риги, угрожая Петрограду.
Те войска, которые не только сдерживали в течение 3-х лет все усилия врага, но и наносили ему страшные удары, в настоящее время отступают, часто без сопротивления, открывая врагу границы, отдавая ему на разорение родные поля и жилища. Почему произошла такая поразительная перемена, куда девалась исконная доблесть и стойкость русской армии.
Люди, для которых Родина — пустой звук, отравили сердце и разум русского солдата, внушив ему, что дарованная свобода даёт право делать всё, что вздумается, не считаясь ни с совестью, ни с долгом, ни с уважением к чужой жизни и собственности». (РГВИА Ф. 26995, оп.2, д. 31).
Показателен отчет Комиссара Временного правительства 11-й армии Юго-Западного фронта И. Кириенко. Он со своим помощником прибыл в войска за десять дней до начала июньского наступления 1917 года. На нескольких листах подробно описана картина разложения армии: «нежелания вести активные операции, стремление выйти в резерв, отдохнуть. Отсутствие у многих солдат сознания своего долга и убеждения в полной безнаказанности за любые нарушения дисциплины создали чрезвычайно благоприятную почву для дезорганизующих армию течений. Тем более что они черпали идейное благословление на это в разного рода «Правдах», широкой волной затопивших и затопляющих фронт и тыл.
Идейной подкладки во всех конфликтах нет, есть только пользование большевистской фразеологией для прикрытия неприглядных побуждений. Чтобы в этом убедиться, достаточно прослушать несколько речей ораторов, говорящих против наступления, причем большевистские лозунги находят таких истолкователей, что большевикам надо бы от них только открещиваться и отмежевываться самым решительным образом, но они этого, к сожалению, не пытаются даже делать.
В результате действительные, идейные большевики отходят далеко на задний план; их место занимают и выступают под их флагом бывшие уголовники, полицейские, жандармы, провокаторы, немецкие агенты и разный сброд трусов, негодяев и предателей» (РГВИА Ф.2067 оп. 3 д. 56(1)).
Генерал Корнилов, в те дни командующий Юго-Западным фронтом, 23 июля 1917 года приказал объявить во всех ротах и батальонах свой приказ № 237. Вот его полный текст: «Получив донесение от Командующего 11-й армии о том, что солдаты вверенной ему армии позволили себе при оставлении нами Тернополя грабить имущество, насиловать женщин и детей, убивать мирных жителей и друг друга, я отдал приказ расстреливать подобных негодяев без суда.
Во исполнении этого приказа 9-го сего июля особо назначенными для этого командами расстреляно 14 подлецов на месте совершения ими преступления.
Объявляя об этом войскам вверенного мне фронта, добавляю, что мною отдан приказ без суда расстреливать всех тех, которые будут грабить и убивать как мирных жителей, так и своих боевых соратников, и всех, кто посмеет не исполнять боевых приказов в те минуты, когда решается вопрос существования Отечества, Свободы и Революции. Я не остановлюсь ни перед чем во имя спасения Родины от гибели, причиной которой является подлое поведение предателей, изменников и трусов». (РГВИА Ф. 2695 Оп. 2, д. 157 «Приказы по полку № 139-247»).
25 сентября 1917 года, ровно за месяц до свержения большевиками Временного правительства, командующий 7-й армии Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Цихович издаёт приказ № 1536, в котором он обратился с таким призывом к своим подчинённым: «В последнее время пошли в армии настойчивые слухи о мире, основанные, по-видимому, на общем переутомлении войной. Устал весь свет, а не мы одни. Мир будет заключён только в том случае, если позволят интересы России. Россия не может выйти из этой войны оплёванной, растерзанной и превратиться в удобрение для немцев.
Вопрос о заключении мира решён будет Временным правительством, которому верит страна, в полном согласии с насущными интересами всего народа.
Поэтому прошу не поддаваться на удочку немецких и австрийских агитаторов, которые стремятся окончательно поколебать боевую мощь нашей армии: прошу всецело довериться высшей власти в лице Временного правительства, честно и самоотверженно несущего тяжелейшую службу Родине, и деятельно готовиться к зимней кампании». (РГВИА Ф.2695 Оп.2, д. 160, стр. 134).
Для прапорщика Льва Колондука это был последний приказ, заставший его в войсках, так как в этот же день приказом командира полка № 114 он был направлен на излечение в передовой отряд 21-й пехотной дивизии, а затем — в госпиталь, о чём сказано в приказе № 367 от 7 ноября 1917 года: «…поступил 6 октября с.г. на излечение в Саратовский окружной эвакуационный пункт».

Сергей Колондук, г. Саратов
9 июня 1918 года

Но если у Сергея Колондука послевоенная жизнь складывалась относительно спокойно, сначала на Урале он работал на железной дороге делопроизводителем, затем в Саратове бухгалтером, то у Льва основные трагические события в жизни были еще впереди.
За время войны скончались родители, а брат Андрон с трудом передвигался — осколками снаряда у него были перебиты обе ноги.
В марте 1918 года Лев поступает на службу в отдел труда невельского исполкома, затем делопроизводителем в сиротский суд. Через некоторое время он становится секретарём пенсионного отдела уезда. В этом же году у него произошло счастливое событие в личной жизни.
Во второй половине октября 1918 года от «герценского» пляжа отчалило несколько лодок с празднично одетыми молодыми людьми. Под гитару девушки пели песни. Это была свадебная процессия, которая, проплыв по Невельскому озеру и Плисской речке, завершилась венчанием Колондука Льва Фёдоровича и его невесты Красногорской Александры Ивановны в храме Святого Духа в деревне Плиссы.
Об этой свадьбе Юрию Колондуку в начале 50-х годов рассказал некто Захар Иванович, который после долгого отсутствия в Невеле зашел в гости к сыну своего друга молодости. На свадьбе он был поручителем со стороны жениха или, как сейчас говорят, свидетелем.
Но недолго продлилось счастье молодых. Через несколько месяцев началась советско-польская война, завершившаяся неудачным походом на Варшаву.
1 марта 1919 года Лев Колондук призывается в отдельный батальон 17-й стрелковой дивизии Красной Армии, а уже 23 августа он попадает в плен, как и десятки тысяч других воинов Красной Армии. Во всех анкетах, заполняемых им в 20-е годы указано, что Лев Колондук провёл в польском плену 20 месяцев в концлагерях «г. Белосток, Стшалково-Познань, подле Калища и под Холм».
Об ужасах польских концлагерей подробно описано в российско-польском сборнике документов под названием «Красноармейцы в польском плену в 1919-1922 годах» 1994 года выпуска. Так как сотни невельчан в 1919 году были мобилизованы на эту войну, кто-то погиб, кто-то был ранен, а многие попали в плен, я кратко проинформирую читателей о том, что нашим дедушкам и прадедушкам пришлось пережить в польском плену.
Нетерпимость в отношении всего русского, а тем более советского, обусловило то, что, как полагают некоторые российские исследователи, до 40% (30-35 тысяч человек) красноармейцев, взятых в плен, погибали, не попав в лагеря военнопленных.
Раненых, как правило, бросали на месте пленения без оказания помощи, многие коммунисты, комсостав и евреи расстреливались без суда и следствия, во время многодневного следования эшелонов в лагеря военнопленные, не получая пищи и воды, умирали.
Культработник РККА Вальден (Подольский), прошедший круги ада польского плена в 1919-1920 годах, в своих воспоминаниях под названием «В польском плену» описывал шовинистический настрой интеллигенции, которая специально приходила к поездам с военнопленными, чтобы поиздеваться над ними. По дороге, на остановках, иногда длившихся сутки, к поезду подходили «господа с палками и дамы из общества», которые истязали выбранных ими пленных. Вальден вспоминает: «…какой-то шляхетский юноша хотел испробовать на мне свой револьвер. Кто-то его остановил. Многих мы не досчитались за нашу поездку» («Новый мир», 1931 г., № 5, стр. 84). Л. Гиндин, служивший до плена старшим врачом в 160-м полку 18-й дивизии 6-й армии, вспоминает, что с него «сняли сапоги и одежду, дали вместо них отрепья. По одному вызывали на допрос, потом повели босиком через деревню. Подбегали поляки, били пленных, ругались. Конвой им не мешал».
Стшалково был одним из самых бесчеловечных лагерей, в котором пленные содержались без нормальной пищи, тепла и одежды, им приходилось спать на бетонном полу вблизи собственных испражнений. Вот только несколько строк из сборника документов, которые посвящены этому концентрационному лагерю и одному из его палачей: «поручик Малиновский ходил по лагерю в сопровождении нескольких капралов, имевших в руках жгуты-плётки из проволоки. Нередко Малиновский приказывал пленному ложиться в канаву, а капралы начинали избивать жертву. Если избиваемый стонал или просил пощады, Малиновский вынимал револьвер и пристреливал. Если часовые застреливали пленных, Малиновский давал в награду три папироски и 25 польских марок. Неоднократно можно было наблюдать, как группа во главе с Малиновским влезала на пулемётные вышки и оттуда стреляли по беззащитным людям». («Красноармейцы в польском плену в 1919-1922 годах» стр. 655).
Не выдержав избиений, болезней, холода и голода, десятки тысяч красноармейцев остались навсегда в общих безымянных могилах на чужбине. Выживших пленных, в том числе и моего деда, спас подписанный в 1921 году в Риге договор между Польшей с одной стороны и РСФСР и УССР — с другой, о завершении войны, установлении границ и дипломатических отношений.
30 апреля 1921 года освобожденный из лагеря Лев Колондук оказался в городе Полоцке в 45-м стрелковом полку на должности командира взвода, а 25 июля того же года был уволен в бессрочный отпуск по возрасту, как тогда писали в военных документах. Дома его встретила жена Александра с дочкой Тамарой. В течение следующих двух лет у них родились еще сын Георгий и дочь Зинаида.
В декабре 1921 года Льва приглашают на службу в уездное земельное управление на должность секретаря и заведующего общим отделом. В государственном архиве города Великие Луки хранится немало документов, в которых он фигурирует как активный участник работы этого управления, в том числе по административному расследованию вооруженных ограблений касс лесничеств в деревнях Иваново и Железница Невельского уезда. Но в конце 1922 года большевики начали чистку государственных и муниципальных служащих, и не только их — судей, учителей, землемеров, волостных работников и многих других. О том, как она проводилась в Невельском уезде, я подробно описал в газете «Невельская жизнь» №11 (69), ноябрь 2009 г., в статье под заголовком «Большевистские чистки 1922 года». Основной целью данного мероприятия была замена беспартийных специалистов и других каких-либо опасных для власти элементов на коммунистов и сочувствующих большевикам товарищей.
Ряду категорий советских работников было предложено заполнить подробную анкету, отвечая при этом на многочисленные вопросы. Например, на вопрос анкеты: «По какой причине сочувствуете или принадлежите к какой-либо партии?», Лев Колондук ответил: «Не принадлежу, не желаю себя связывать». (Госархив Псковской области в г. Великие Луки Ф.Р-107, оп.2, л. 214).
Оставив службу в уездном земельном управлении, с лета 1923 года он трудится на железной дороге простым стрелочником и 14 октября избирается делегатом на общегородскую невельскую профсоюзную конференцию от профсоюзной организации станции Невель Северо-Западной железной дороги (Госархив Псковской обл. в г. Великие Луки Ф. Р-744 оп.1, д. 53). Это был последний официальный документ о жизни Льва Колондука, который я обнаружил в архиве. Затем он работал на невельской щетинной фабрике.
Но главное несчастье грянуло в семье дедушки и бабушки в 1924-25 годах. В течение одной недели от какой-то эпидемии скончались все их малолетние дети, причём двоих хоронили в один день, в одном гробу. В середине тридцатых годов умирает еще одна их малолетняя дочь Людмила. Это горе, военные ранения и польский плен подкосили здоровье Льва Федоровича и в 1938 году в возрасте 54 лет он умирает. Моему отцу, в то время восьмилетнему мальчику, запомнилось огромное количество людей возле дома, похоронный марш, исполняемый оркестром щетинной фабрики во время движения процессии, плач и громкие крики старшей сестры Елены. Через пару лет умирает и младший брат Льва — Андроник, который 20 лет безногим инвалидом прожил в семье своего брата. В 1944 году скончался старший брат Сергей.
Так сложилось, что в семье не осталось ни одной фотографии Льва и Андроника, потому что во время фашистской оккупации в нашем доме на улице Герцена немцы устроили что-то вроде казармы и в печи сожгли всё, что горело, в том числе, и портрет Льва Колондука в форме прапорщика Русской армии. А вот фотографии Сергея в 2002 году, незадолго до своей смерти, мне из Саратова прислала его дочь Ольга Сергеевна Колондук.

Унтер-офицер Русской армии
Савельев Иван Тимофеевич,
Георгиевский кавалер 4-х степеней.

Многие из выживших умерли в молодом возрасте от ран после войны. Десятки тысяч солдат и офицеров погибли в ходе Гражданской войны с 1918 по 1922 годы, тысячи в 30-х годах были репрессированы сталинским режимом. Уничтожались в лагерях и расстреливались лучшие сыновья России, такие, например, как наш земляк, уроженец Бежаницкого района, кавалер всех степеней Георгиевского креста Савельев Иван Тимофеевич.
Полный Георгиевский кавалер после революции служил в военном комиссариате Аксеновской и Дворецкой волостей Новоржевского уезда Псковской губернии, был незаурядной личностью; писал заметки и статьи о преобразовании жизни на селе и отсылал их в крестьянские газеты Москвы и Ленинграда. Не отрицал социалистического строительства в деревне, он искал и предлагал варианты, близкие и понятные потомственному крестьянству. Выступая на сельских сходах или беседуя с односельчанами, он, по всей вероятности, отступал от основной линии партии — плановости загона крестьян в колхозы, всеобщей коллективизации.
Уже в 1931 году он был арестован за пропаганду и агитацию против советской власти. Однако сумел доказать на суде, что не занимался ничем крамольным. И его отпустили. А затем Ивана Тимофеевича арестовывали практически каждый год и все за одно и то же.
С середины 20-х годов прошлого века советская власть поделила всех крестьян на бедняков, середняков и кулачество. Хозяйство И.Т. Савельева было отнесено к кулацким. В 1933 году его имущество было экспроприировано и обобществлено, то есть раскулачено. Сам он переходит работать в Каськовскую МТС Локнянского района столяром-плотником. Однако власти не перестали преследовать Ивана Тимофеевича за его «вольное толкование» идей обустройства крестьян при советской власти. В 1938 году он был снова арестован, постановлением «Тройки» НКВД 22 марта приговорен к высшей мере наказания и в возрасте 49 лет расстрелян в г. Калинин (ныне Тверь).
Посмертно реабилитирован. И таких судеб героев Великой войны — числа не счесть. И только о единицах и сотнях можно сегодня что-то обнаружить в архивах. А сражались за Родину — миллионы. Обидно за солдат и офицеров Первой мировой, что при жизни от советского государства они не получили ни наград, ни льгот, ни благодарности и признания их заслуг за пролитую кровь в боях за Родину. Наш долг — возродить память о подвигах незаслуженно забытых героев.
В.Ю. Колондук