Панорама Невеля в начале ХVII века (продолжение)
Пол Марш (Лондон)
Ранее мы познакомились с историей ротмистра Ивана Семеновича Мещерина
Что же увидели перед собой пан Сивицкий с ротмистром Мещериным, когда они въехали в замок? Это было что-то вроде кремля, т.е. были не только плацдарм и цейхгауз, но и три церкви и свыше трех десятков жилых домов. Сначала ознакомимся с военной стороной дела, а потом перейдем к делам бытовым.
Часть из многочисленных построек, расположенных внутри замка, надо думать, окружал «плац осторожный», где находились также «три небольшие клетки», очевидно, имеются в виду загородки для скота (по-польски klatka); данное слово на старопольском означает «будку, каморку». Вполне вероятно, что замок располагал собственным скотом и птицей (позже дело обстояло именно так) и что во время осады животные эти держались в загородках.
Тут же, в цейхгаузе, находилось большое количество боеприпасов, среди прочего 24 гаковницы заклепанные. Гаковница – это ручное огнестрельное оружие ранней формы. Ее можно было прикрепить к стене или к другого типа подпорке; она широко использовалась в старое время при защите крепостей. В запасе было в общей сложности 14000 пуль железных от гаковниц. Больших железных ядер было совсем мало, всего 40, однако различных габаритов ядер было свыше шестнадцати тысяч штук; но – как писал пан Сивицкий – «Idziai tych niemasz» («а соответствующих пушек у тебя нету»). Тут же в инвентаре описываются пушки, помещенные по башням: побольше – три; пушек полевых пять; железных маленьких пять. Налицо было 36 пудов пороху и 9 пудов свинца.
Кроме этих построек в замке были еще и жилые дома. Об этом упоминается в лаконичном замечании: «Домов в замке казенных 36».В трех проживали эксперты по артиллерии («пушкари»), притом один из троих был, по-видимому, иностранный специалист – Ганс (немец? швед?). Жители еще трех домов были казаки, т.е. возглавляли невельские казацкие отряды. Их звали Парфен, Микита и Анджей. Еще один дом был жилищем «Ежия Гайдука». Гайдук – это тоже член специализированных военных частей, а именно легких пограничных войск. Появились они в самом начале ХVI в. в Венгрии.
Еще один жилец получил квартиру в силу того, что исполнял определенную должность в Невеле. Это – Иван Дьяк. Дьяком в древней Руси назывался ответственный чиновник, приближенный князя, исполнявший важные задания. В данном случае этот московский термин применяется к жизни Речи Посполитой.
По именам жильцов мы узнаем много. Во-первых, у некоторых либо вообще нет фамилий («Филип»), либо есть всего лишь прозвище, соответствующее званию носителя: Ганс Пушкарь, Семен Пушкарь, Парфен Козак, Микита Козак, Анджей Козак, Ежий Гайдук, Иван Дьяк.
Переходим теперь к вопросу о духовной жизни невельских военных. В замке целых три церкви. Одна – это церковь «Рождества», а две другие носят имя святого Николая, или, как пишут почти всегда в инвентарях по вышеупомянутым причинам, – «святого Миколы». Из этих трех церквей одна «сгнила». Детали можно извлечь из инвентаря 1629 г. К этому моменту уже сняли гнилую церковь: «Посреди Замка Церкви две, одна Рождества Христова, в которой совершается богослужение, другая святого Миколая пустая. В ней образа…» Следующие слова неразборчивы, а далее – «совершают богослужение». Эти слова – из того же предложения, что и предыдущие. Далее читаем: «При этой Церкви на звоннице в ней колокол великий свинцовый и еще три колокола поменьше». Таков был невельский замок в 1619 г..
Каков же был город? Итак, городской план Невеля выглядел приблизительно так.
У города было четверо ворот. Одни, Водяные, выходили из замка на реку (может быть, к перевозу?). Вторые и третьи – около мостов, упомянутых выше. А четвертые, должно быть, Микольские. Со всех сторон город омывала вода – озера, Еменки и двух перекопов (рвов).
О существовании Микольских ворот известно, потому что в инвентаре говорится, что туда из замка вела улица, вдоль которой помещались 23 дома. Ведь в Невеле уже существовала сеть улиц. Польский ревизор записал специфические названия только двух из них, а именно улиц Благовещенской (30 домов) и Спасской (19). Заметим, что в городе были «две церкви, одна – Спаса, другая – Благовещенская». Все невельские церкви в эту эпоху были православные. Еще очень долго не будет в инвентарях никаких признаков ни католических костелов, ни церквей униатских.
Остальные улицы определяются по отношению к одному из двух учреждений. Первое – это рынок. Рынок окружен целой паутиной улиц, как-то: «напротив лавок либо рынка улица»; «на той же улице с обеих сторон лавок», а потом пошли вторая, третья улицы с рынка вплоть до восьмой, и в заключение «из малого замка идя на рынок».
Второе учреждение другого свойства. Три улицы определяются по отношению к тюрьме: «около тюрьмы шесть домов», «от тюрьмы улица с правой руки» и «от тюрьмы вторая улица с правой руки». На трех улицах около тюрьмы всего 29 домов, зато около рынка целых 267. Абсолютное большинство всех невельских домов группировалось именно вокруг рынка.
Точность информации о числе домов в городе позволяет нам довольно точно определить численность населения Невеля в 1619 г. В городе и замке вместе взятых насчитывалось 510 домов. Считается, что в одном доме проживало в среднем человек семь восемь, т.к. под одной крышей могли ютиться хозяин, хозяйка, их взрослые дети с супругами, внуки, а порой, слуги. Если придерживаться целых чисел, то получается, что в городе тогда проживало не менее 3570 человек.
На Невельщине 1619 г. эксплуатируются озера: местное население ловит рыбу и за эту привилегию платит. В Никольской волости, например, которая принадлежала прямо царю, платили зимой двадцать процентов лова, а летом платили аренду в десять рублей. Составители инвентаря обращают внимание на различие между Никольской волостью, принадлежавшей при русских царю, и всеми другими, которые называют «боярскими волостями».
Эксплуатировали и боры, по-видимому, как охотничьи угодья «Самые большие боры со стороны Усвят, Полоцка, Пустой Ржевы, Заволочья, Великих Лук» – т.е. в основном, с северо-восточной, восточной и южно-восточной сторон – «в которых борах бывает лось и другой зверь». Конечно, боры были также источником всей той древесины, из которой строили церкви и дома, подпирали вал, делали остроколы.
Несмотря на все то, что рассказано выше о проблемах города в начале ХVII века, совершенно ясно, что издали Невель уже тогда выглядел довольно внушительным. Со стороны деревни Плиссы открывался такой вид: мост через Еменку, за ним башня над Водяными воротами, еще другие башни вдоль бревенчатой стены замка, над которой возвышается звонница церкви святого Николая. Затем путешественник видел три башни за Еменкой, крышу цейхгауза замкового, главы городских церквей, а далее – башни городской стены. Перед городом слева – мельницы, баня, справа – гостиный дом и пустые жилые дома. В теплое весеннее утро дорога вьется среди широких луж, в которых отражается солнышко; над водой стоит легкий парок.
С правой стороны по берегу озера ходят кулики и зуйки. Слева, на камне в реке, стоит белобрюхая оляпка. На деревьях щебечут сороки. Близ дороги суетятся воробьи. Поют разные невельские птицы: синицы, дрозды, даже клесты. А на звоннице св. Николая «великий колокол» и еще три колокола поменьше, так что, если речь идет о праздничном дне, до нас через поля наверняка доносится колокольный звон, заглушая птичье пение. Такова была панорама Невеля в начале ХVII в., которая во многом сохранилась в последующих столетиях.
Панорама Невеля в начале ХVII века (начало)
Невельский сборник № 15, стр. 109-119.
(Печатается с сокращениями ред.) «Невельская жизнь» №1 (72), 2010 г.