В рядах освободителей

С 8 по 12 ноября 1943 года все мужчины призывных возрастов освобожденной территории Канашевского сельсовета были мобилизованы. Самый большой сборный пункт мобилизованных был в деревне Ласино в колхозном зернотоке и нашем сенном сарае на хуторе Ганилов Остров, отсюда земляки направлялись на пополнение, в основном в 21-ю и 28-ю стрелковые дивизии. Был пункт сбора и в деревне Таланкино, откуда пополнение направлялось в 119-ю стрелковую дивизию.


На второй день освобождения деревни наш дом был пуст.
Мама с Сашей еще не вернулись после бомбежки и артобстрела с хутора. Я в первой половине дома забрался не раздеваясь на холодную печку и задремал. Вторая половина дома с выходом на улицу не закрывалась. В нее заходили военные и отдыхали. В какой-то момент даже лежали тяжелораненые до их эвакуации. Ночью в нее зашли военные, они открыли дверь в мою комнату и громко говорят: «А здесь никого нет, пусто.» Я с печки подал голос. «Мы тут устроимся отдохнуть. У тебя не найдется какой-нибудь каптюшки?» Я в темноте нашел снарядную гильзу с керосином, лампу военных лет, и отдал им. На этом наш разговор прервался, – они пошли устраиваться на отдых, а я заснул молодецким сном.
Рано утром я вышел во двор, чтобы положить сена корове, а возвратившись в дом встретил молодого красноармейца, – мне показалось, что он не старше меня. Разговор сразу принял деловой характер: «Нельзя ли вскипятить водички для чая.» Я предложил затопить печку и сварить картошки. Предложение было с радостью принято. Я начал разжигать печку, и вдруг из большой комнаты вошел полковник. Я не ожидал, что в доме ночевал полковник, и немного растерялся, но первое волнение быстро прошло. Поздоровавшись, и увидев что я несу корзину с картошкой, с улыбкой произнес: «Ну что ж огорчать хозяина не будем, и горячей картошечкой с удовольствием угостимся, тем более что наша кухня где-то задержалась. Было принято единодушное решение: – картошку варить в «мундире», так проще и быстрее.
Я как гостеприимный хозяин, старался как мог, чтобы проявить гостеприимство. Картошка была сварена, нашлась квашеная капуста, соленые огурцы. Твердо запомнил, что пили чай с сахаром. Это был праздник! Первый чай с сахаром, после 28 месяцев оккупации. Завтрак получился на славу. К картошке подоспел водитель джипа «Виллис». За завтраком пошла беседа. Подробности я уже не помню, но в основе была тема оккупации. Как жили все эти годы. Узнав о гибели отца от рук фашистов, и некоторые эпизоды из жизни сестер-партизанок: Сморыго Веры и Нади, Желамских Любы и Нади погибших в Пустошинском гестапо, полковник послал ординарца молодого красноармейца в штабную машину «Студеббекер», которая тоже пришла в соседний двор ночью. По вызову пришел лейтенант. «Мы сейчас уедем, а этот паренек приедет к вам, пусть майор, полковник назвал фамилию майора, побеседует с ним, как они жили здесь в годы оккупации. Не исключено, что к ночи мы еще вернемся, постарайтесь немного протопить комнату.»
Два дня, вернее ночи, у нас ночевал полковник со своим ординарцем и шофером. За эти два дня я уже узнал, что эта штабная машина принадлежала политотделу, а через улицу, в доме Натальи Нестеровны Табулович разместился отдел контрразведки «СМЕРШ». Через 3-4 дня все они уехали.
В конце ноября, через горловину Невельского мешка в Чернецово пробился первый представитель районной власти – оперуполномоченный Невельского райотдела НКВД ст. лейтенант Зуев Константин Спиридонович. Он привез первую весточку в освобожденную деревню с глубокого тыла страны. Это было письмо моей одноклассницы предвоенного года Муси Сухоруковой, дочери директора Чернецовской средней школы – Николая Стахиевича Сухорукова, проводившего учительский коллектив в эвакуацию за 2-3 дня до вступления немецко-фашистских войск в Чернецово. Это была радостная новость для всей деревни, как-бы из того довоенного мира перекинувшего мостик в освобожденную, но все еще прифронтовую деревню. Весть облетела всю деревню и округу, и люди шли бесконечным потоком, чтобы убедится, что не сегодня так завтра получат и они долгожданную весточку от своих родных и близких.
Трудно передать эту волну эмоций вызванную этим простым, бесхитростным письмом – сообщением.
После беседы с оперуполномоченным Зуевым К.С. я был зачислен бойцом истребительного отряда, и с конца ноября по февраль 1944 г., выполнял поручения и сопровождал ст. лейтенанта Зуева и отдельных лиц по его указанию.
Примерно 15-18 ноября мне довелось сопровождать капитана погранвойск из службы контрольно-пропускных пунктов и заград отрядов, пройти по маршруту Чернецово, Горка, Залавочье, Ровное, Святец, Заречье, Ореховно, Чернецово. По линии Святец-Борки проходила линия фронта. В Борках я встретил мне уже знакомых «смершевцев».
В этом походе я узнал фамилию полковника ночевавшего в нашем доме – это был полковник Ломоносов Михаил Петрович, и уже значительно позже, после его гибели, я узнал, что это был начальник полит отдела 119 Гвардейской стрелковой дивизии – Герой Сталинградской битвы, комиссар морской стрелковой бригады. Через годы инструктор политотдела 119 дивизии Плотников Павел Павлович вспоминал: «31-го января назначалось наступление. М.П. М.П. ЛомоносовЛомоносов собрал всех политотдельцев и поставил задачу: в случае заминки – первыми подать пример – и только вперед! А вечером дивизию облетела печальная весть – убит Михаил Петрович Ломоносов. Во время боя он находился на позициях 344 гвардейского полка в районе деревни Рамуси.»
Гибель М. П. Ломоносова была большой утратой для гвардейцев дивизии и ответом послевоенным лжецам- Астафьевым. – Где были полковники – фронтовики. На передовой позиции.
Рубежи позиций дивизии находились на границе Невельского и Пустошкинского районов, поэтому прах полковника Михаила Петровича Ломоносова был доставлен в Невель и захоронен на центральном воинском кладбище Невеля.
Гвардейцы 343-го полка 8 ноября 1943г. праздновали 26-ю годовщину Октября в деревне Сигово на берегу озера Ущо.
В ходе боев деревни Лисиха, Мурзиха, Сазониха, переходили из рук в руки по нескольку раз. 64-й Гвардейский полк закрепился на западном берегу реки Рущеры на участке Гатчино-Долысица фронтом на восток. Между 59 и 64 полками занял рубеж 69-й полк. 343-й, 341 и 344 полки 119-й Гвардейской дивизии заняли оборону по линии озер Долысское, Феневское, Ущо, Рудо, деревни Гультяи, Васьково и прочно оседлали Ленинградское шоссе на участке Усть-Долыссы до деревни Рудо протяженностью около 15 километров, по которому шла интенсивная переброска резервов и снабжения между немецкими группировками «Север» и «Центр».
Теперь все снабжение немецких войск могло осуществляться только через Новосокольники. Для немцев нависла угроза потери последнего железнодорожного и автодорожного выхода на запад через Пустошку и Идрицу. Необходимо было ее перерезать в районе ст. Забелье.
14 ноября 343 полк предпринял наступление от деревень Гультяи и Рудо между озерами Ущо и Рудо с задачей перерезать авто и железную дороги, взорвать мосты у станции Забелье и закрыть немцам последний выход на дороги западного направления.
В обращении командира полка подполковника Фокина говорилось: А.А. Баранов«..немецкая группировка под Невелем с каждым днем ощущает нарастающие удары наших частей. Враг уже частично деморализован, но еще не разбит. Сегодня мы вышли в тыл врага с целью окончательно деморализовать противника, нарушить его коммуникации и тем самым решить судьбу невельской группировки немцев…»
Зам. командира полка капитан 1-го ранга А. С. Муругов описал мне подробности этой операции спустя полвека. Об этом же писал мне и А. А.Баранов, начальник штаба 1-го батальона, участник этой операции. «14-го ноября 1943 года полк получил приказ – у деревни Рудо выйти по правому берегу озера Рудо, между озер Ущо и Усвеча и перерезать железную и шоссейную дороги у станции Забелье. Ночью прошли деревню Концы, Чертеж и утром заняли деревню Подберезье. До дорог оставался один бросок. Начался сильный, причем круговой, обстрел и противник закрыл перешеек между озерами Ущо и Усвеча. Мы оказались в окружении.
С первых минут бой принял ожесточенный характер. Враги поняли, зачем мы пришли сюда. Потеря железной и шоссейных дорог привела бы к тому, что большая группировка противника, под Невелем, могла бы оказаться в окружении. Поэтому враг делал все, чтобы сорвать наше наступление. Фашисты на участок прорыва нашего полка подтянули все свои резервы. Прямой наводкой по нашим бойцам били зенитные установки предназначенные для охраны железной дороги от авиации. После артиллерийского обстрела пехота врага при поддержке танков двинулась в атаку. В этом бою особое мужество проявил заместитель командира первого батальона гвардии старший лейтенант П.Т. Гурин. Несколько раз он поднимал своих бойцов в контратаку на врага. Гитлеровцы несли большие потери, но все таки лезли вперед. Увидев вражеские танки, двигавшиеся на наши позиции, отважный командир залег с противотанковым ружьем за бугорком. Один за другим последовали два выстрела и один из танков врага загорелся. Такая же учесть постигла и еще три бронированные машины. Герой – командир был тяжело ранен. Он скончался на руках товарищей, выносивших его из боя. А бой продолжался. Противник обнаружил наш наблюдательный пункт, где находился командир полка Г.Д. Фокин, и начал вести по НП прицельный огонь. Здесь получил ранение заместитель командира дивизии полковник И.П. Микуля, тяжелое ранение получил и я. Но оставить поле боя было нельзя, и, превозмогая боль, я оставался в строю.
Ночью фашистам удалось захватить перешеек между озерами Ущо и Рудо. Полк оказался в окружении. Перед тем, как замкнулось вражеское кольцо, к нам пробилось пять танков. Танки оказали хорошую огневую помощь. Жаль только, что их было мало, к тому-же среди них была лишь одна тридцатьчетверка, четыре других – маломощные Т-70. На второй день гитлеровцы подтянув резервы, усилили нажим на гвардейцев полка. Но они не дрогнули. И не только не отступили, но и сами контратаковали.
У нас подходили к концу боеприпасы.
К исходу четвертого дня в лесу, где оборонялся третий стрелковый батальон нашего полка, раздалось громкое «Ура!». Это гвардейцы первого батальона 344 полка прорвав вражеское кольцо, пришли к нам на помощь. Солдаты бежали навстречу, обнимали, целовали друг друга.
А вот фрицы оказались между двух огней и, бросали подбитую технику, убитых и раненых, пытаясь спастись позорным бегством.
В этих боях мы потеряли много людей, пропал без вести комбат Дроздовский П.С., пал смертью храбрых зам.комбата П.Т. Гурин, Муругов А.С. был тяжело ранен, бьл ранен и командир полка Г.Д. Фокин, но продолжал командовать полком до прорыва кольца.»
Ст. лейтенант П.Т. Гурин посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени.
18-го ноября, в этом сражении, через 12-ть дней после освобождения Чернецово, погибли герои – освободители нашей деревни: командир батальона гвардии капитан П.С.Дроздовский и его заместитель гвардии старший лейтенант П.Т. Гурин, тот самый атлетически сложенный, с флотской выправкой офицер, который поручил нам снять брошенную немцами линию связи в первый час освобождения деревни.
В те дни я, как и многие наши сельчане совместно с гвардейцами 344 полка строили вторую линию обороны в лесу, от деревни Лисиха на Ковалево. Вдруг на лесной дороге появилась батарея гаубиц на конной упряжке. Дорога гнилая, колеса пушек резали сырой грунт, но ездовые не жалели лошадей. Добрые, резвые кони на отдельных сухих участках вырывая колеса пушек из колеи рвали удила переходя в галоп. По всему чувствовалось, ощущалось, что где-то недалеко создалась критическая ситуация, и минуты решают исход сражения. Мы все, сельчане и военные в основном знали линию позиций и были уверены, что немцы идут на прорыв в районе Гультяи – Рудо.
Наша ошибка оказалась не слишком большой. На вторые сутки эти бои эхом отозвались у нас в деревне, начали поступать тяжело раненные, они поступали в госпитали в Чернецовской школе, Иванцево и Таланкино. Легко раненые шли пешком к госпиталям. От общения с ними стали появляться некоторые подробности, что полк попал в окружение, и при прорыве окружения в районе деревень Гудец – Переволока у озера Ущо понес большие потери.
После этих боев полк занял оборону по южному берегу озера Рудо, седлая Ленинградское шоссе до деревни Гультяи. Несмотря на неудачу дерзкой операции, активность ударов наших войск в двух уязвимых направлениях, Турки-Перовоз – Гатчино и дороги Новосокольники – Пустошка нарастала. Немцы, получив подкрепление, активизировали свою оборону и яростно атаковали горловину в направлении Самино, чтобы прорваться по Ловецкому шоссе и Старо-Себежскому большаку, закрыв горловину прорыва 3-ей и 4-ой ударных армий.
Начались кровопролитные бои в районе Гатчино – Перовоз. Немцы понесли ощутимые потери, но прорваться не смогли. Положение наших войск было тоже невероятно сложным и небезопасным.
Начальник оперативного штаба армии Г.Г. Семенов так охарактеризовал ситуацию тех ноябрьских дней:
«… войска обеих армий (3-ей и 4-ой), прорвав оборону фашистов на Г.Г. Семеновузком участке, устремились в глубину лесного массива, чтобы затем ударить по тылу и флангам гитлеровской группировки. Но наши войска распылились в обширном районе и сами оказались почти в окружении.
…нас связывала с тылом единственная горловина шириной в три километра, которая непрерывно обстреливалась артиллерийским и минометным огнем.
В период наибольшей распутицы подвоз боеприпасов и продовольствия в войска двух армий совсем прекратился. Прибывающие резервы преодолевали горловину только в ночное время, двигаясь по колено в грязи. Но даже ночью подразделения несли заметные потери».
Далее Г. Г. Семенов продолжает:
“Командный пункт армии в этот период располагался севернее озера Язно, в центре оперативного построения армии…
Положение войск армии с каждым днем ухудшалось. Дивизии были растянуты на широком фронте, очертание которого напоминало большую дугу, обращенную своей вершиной в сторону Пустошки. Никаких резервов у нас не было. В ближайшем тылу армии находилось озеро Язно, которое простиралось на 15 километров. Эго облегчило противнику задачу окружения наших войск, несмотря на небольшие силы.
…в этом направлении немцы пытались нанести удар и захватить те немногие пути сообщения , которые связывали нас с тылом.
Зная наше критическое положение, гитлеровцы пытались нанести удар с востока, за первую половину дня противнику удалось продвинуться на два километра, но затем он был остановлен.
После блестящей Невельской операции войска 3-ей ударной армии оказались в безрадостном положении. Среди ночи меня вызвал генерал – майор Бейлин (начальник штаба 3-й ударной армии). Он приказал немедленно разработать план отвода всех войск армии из занимаемого мешка.
Бейлин сослался на разговор по ВЧ. Задача была не из легких. Все шесть дивизий имели соприкосновение с противником. В течении одной ночи можно было вывести по этой дороге не более двух дивизий. Основная роль по прикрытию отходивших соединений возлагались на артиллерию: она должна была отойти в последнюю очередь.
К вечеру план был отправлен командующему фронтом, а ночью штаб армии перешел в новый район – южнее озера Язно, к деревне Казенные Лешни. Близилась ночь. Однако дать сигнал на отход нашей армии Ставка не утвердила. Я, как и все жители нашей округи, тогда не знал о плане отхода войск, мы не знали какая беда грозила нам в этом «мешке». Никакая секретность не бывает абсолютной, и время с 10 по 12 ноября, стало особенно тревожным.
Передвижение войск, направленность их движения, психологический настрой военных, быстро вызвали напряженность и подозрительность у населения. У людей, переживших дважды фронт и множество критических ситуаций за два года войны, выработались свои ощущения и оценки фронтовой обстановки.
В этой круговерти людских масс не могло не произойти утечки информации, хотя бы косвенной. Она позволяла понять ситуацию «мы уходим ». Люди жили в страхе и тревоге за свою дальнейшую жизнь, т. к. понимали, что ожидается возвращение озлобленных фашистов. Но на третью ночь, пошло движение войск в обратном направлении, напряжение спало и люди стали успокаиваться.
Спустя 27 лет, я узнал, что именно Сталинская директива от 12 ноября 1943 года спасла наше Чернецово и все остальные деревни этого «мешка» от кошмара прохождения двух фронтов.
Зам. Командующего 2-го Прибалтийского фронта М. Казаков написал: «Активная оборона противника в районе Невеля не прошла мимо внимания Сталина. Своей специальной директивой от 12 ноября 1943 года он обязал нас приостановить наступление и прочно удерживать занятые позиции.? »
Семенов Г.Г.: «Нам надлежало немедленно вернуться на прежние места одновременно сообщалось, что на усиление армии направляется корпус в составе двух дивизий.» В начале ноября 1943г. в район Невеля прибыла 6-я Гвардейская армия генерала Чистякова и заняла рубеж северо-восточнее города.
В течение всего ноября немцы не прекращали попытки прорыва в районе Торжок- Турки-Перевоз.
30 ноября 1943 года, сосредоточив новые большие силы, немцы предприняли наступление у Турки-Перевоз с целью расчленить наши войска и закрыть горловину прорыва.
1-го декабря им удалось прорвать оборону на узком участке 200 стрелковой дивизии, форсировать Ущу, углубиться на 2-3 км и взять деревню Сомино. Командование армии бросило на выручку 200-й дивизии, три дивизии, но основной удар приняла на себя 28-я дивизия.
Эта дивизия форсированным маршем вышла из района деревни Казенные Лешни и вступила с ходу в бой. Передовой 88-й полк под командованием полковника Изнанкина занял недостроенную насыпь узкоколейки и ценой неимоверных усилий сдержал дальнейшее продвижение немцев.
«Обстановка часто принимала критический характер, иногда казалось, что нет больше сил сдерживать натиск противника.
И все же силы находились. Наши бойцы проявляли массовый героизм. Настала ночь, но стрельба продолжалась. Второй полк (235-й) во взаимодействии с 29-й танковой бригадой выбил немцев из Сомино.
144-й остановил передвижение гитлеровцев в Юго-Западном направлении от Турки- Перевоза. 88-й стрелковый полк выстоял. Но стратегическое и фактическое превосходство было на стороне немцев.
На другой день бои возобновились с новой силой. Много мы потеряли бойцов и командиров за эти дни. Не хватало техники, вооружения, людей, продовольствия, боеприпасов, но фашисты были остановлены и не продвинулись ни на шаг.» Вспоминал начальник штаба 88-го СП майор Звонцов В.М.
1-го декабря 1943 года ударили морозы. Появилась возможность подвозить боеприпасы и продовольствие. Наше положение стало улучшаться. 4-го декабря разведка сообщила, что немцы готовят новый удар на участке 28-й стрелковой дивизии, для чего в лесу близ нашего переднего края были сосредоточены большие силы.
На рассвете 5-го декабря, упреждая врага, наши ракетные установки «Катюши» произвели несколько залпов по скоплению гитлеровцев.
В результате немецкая группировка в основном была уничтожена. Ее наступление было сорвано. Наступило затишье.
13 декабря 11-я Гвардейская армия первого Прибалтийского фронта начала военные действия против немецких войск южнее озера Езерище на Витебском направлении, и в течение 5 дней ликвидировала Городокский выступ. Тем самым горловина прорыва южнее Невеля была расширена до 30-50 км, что в свою очередь привело к существенному улучшению положения частей 3-ей и 4-ой армий.
Чтобы передать насколько героически сражались воины 3-ей армии за освобождение нашего края в «Невельском мешке» хочу передать воспоминания заместителя командира первого батальона 59-го Гвардейского полка майора Петра Алексеевича Булавинова: –
«Гвардии капитан Иван Васильевич Сурков за свои ратные подвиги был награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны 1-ой степени. Опишу его последний бой, в котором он погиб, как настоящий герой. Это был бой за деревню Демешково, Невельского района. Через Демешково проходили фронтовые дороги и потому она была превращена фашистами в мощный опорный узел.
На рассвете 12-го декабря батальон пошел в наступление. Гвардейцы Суркова первыми форсировали еще не замерзшую речку Долысицу /Рущеру/ быстро, стремительно уничтожили немецкий взвод и устремились к вражеским окопам, которые проходили по краю Демешково.
За ними пошли другие гвардейские роты.
Деревня лежала на возвышенности. Чтобы войти в нее, предстояло преодолеть болотистую низменность. Немцы открыли сильный артиллерийский и минометный огонь по наступающим. Но первая рота уже ворвалась в немецкие окопы, завязался рукопашный бой.
Стремительной атакой немцы были выбиты из деревни. Батальон захватил перекресток дорог и получил приказ командования дивизии во что бы то ни стало удержать этот стратегический пункт, парализовать снабжение немецкого фронта боеприпасами.
На второй день немцы начали беспрерывные контратаки. В течение трет: суток батальон героически отражал превосходящие силы противника. Погиб капитан Голдобин – командир третьей роты, пришедшей нам на помощь. Не осталось в строю и других командиров взводов и отделений. Все меньше оставалось в живых бойцов. Все, кто мог держать в руках оружие, отражали натиск гитлеровцев.
И в эти дни И. В.Сурков проявил настоящий героизм. Ему приходилось самому то пулеметом, то гранатами уничтожать фашистов, командовать бойцами. А затем немцы бросили в атаку танки. Стальные громады шли на горстку людей, истекавших кровью.
В командирской землянке я пытался связаться по рации с нашими артиллеристами и вызвать огонь на себя. Танки приближались.
Все слышнее лязг гусениц. И в этот момент Сурков со связками гранат в руках поднял остатки батальона и бросился на встречу врагу. Раздался оглушительный взрыв, головной танк горел. Так погиб геройской смертью Иван Васильевич Сурков. Это произошло 19 декабря 1943 года.
А описала этот подвиг Л. М. Макарова – бывший снайпер 59-го Гвардейского полка, воевавшая в районе деревни Долысицы-Мотовилиха.
18 декабря наши войска начали передвигаться в район деревень Прудины, Гатчино, Торжок.
20 декабря наши войска готовились к наступлению на Невельский выступ. Но немцы оказали ожесточенное сопротивление. Начались тяжелые, кровопролитные бои, вражеская пехота неоднократно переходила в контратаки. Немцы бросили на поддержку своей пехоте до 20-30 танков. Наши солдаты и командиры показывали многочисленные примеры отваги и стойкости, подлинного героизма.
4-х дневные бои в районе Гатчино и Торжка не изменили положение сторон. Стороны понесли значительные потери. Наши войска были выведены на отдых и пополнение в район деревни Дербихи и 24-го декабря снова отправились в район Прудины и Торжка, чтобы продолжить операцию по уничтожению немцев на Невельском выступе.
С 24-го декабря наши войска вели подготовку к наступательной операции, которая назначалась на 31-е декабря. После четырехдневных боев, немцы, понеся значительные потери и исчерпав резервы, в канун Нового 1944 года, используя ночное время, во вьюжную, морозную ночь, начали поспешно отступать. Преследуя фашистов в новогоднюю ночь, были освобождены территории бывших сельсоветов: Ловецкого, Кубецкого, Устъ-Долысского и Феневского.
Развивая свой наступательный порыв, войска 3-ей Ударной армии двигались с запада на восток, разворачиваясь на север к озерам Ущо – Рудо в направлении Пустошки. Со стороны Невеля, к восточному берегу озера Ущо, двигалась 6-ая Гвардейская армия. С 1-го по 5-ое января 1944 года были освобождены последние населенные пункты Невельского района: Трехалево, Рукавец и другие.
Закончился двухмесячный период ожесточенных боев 3-ей и 4-ой Ударных армий в Невельском мешке, границами которого и их огневыми рубежами были: Турки-Перевоз, Гатчино, Торжок дальше по реке Рущера, Пугачихе, по цепи озер: Долысское, Сазониха, Ковалево, Асовик, озер Фенево, Ущо, Рудо, деревни Гультяи, Паново, Васьково, Рамуси, западнее озера Неведро на озеро Язно.
Южнее озера Язно по озеру Неведро была разграничительная линия между 3-ей и 4-ой Ударными армиями, которая являлась и линией разграничения Второго и Первого Прибалтийского фронтов.
С окончанием ожесточенных боев в «Невельском мешке» закончились страшные двадцать восемь месяцев фашистской оккупации.

Поделиться в соц. сетях

Опубликовать в Google Buzz
Опубликовать в Google Plus
Опубликовать в LiveJournal
Опубликовать в Мой Мир
Опубликовать в Одноклассники