Территория района была освобождена.

Оставались лишь пятачки лесного массива бывшего Канашевского сельсовета вдоль границ Гультяевского и Шалаховского сельсоветов Пустошкинского района.
В январе-феврале 1944 года в районе деревень Большое Таланкино и Чернецово шла перегруппировка войск 10-ой гвардейской и 3-ей ударной армий.
26-го февраля 254-й полк имени Александра Матросова в составе 10-й гвардейской армии, двигаясь из района Большое Таланкино по Ленинградскому шоссе, выбил фашистов из деревень Рудо, Соино, Линец, Логуново, Заболотно и закрепился в полутора-двух километрах от Пустошки. А 27-го февраля 343-й гвардейский стрелковый полк подполковника Г.Д. Фокина первым ворвался в город Пустошку. Осенне-зимнее сражение разыгравшееся на северо-западе Невельского района в 1943 году, перемололо отборные немецкие дивизии армии «Север» и оставило глубокий след в судьбах жителей бывшего Канашовского сельсовета.

Невельский район ноябрь 1943 г

В ожесточенных боях появилась пауза и длилась она до июля 1944 года. Войска 3-ей и 10 армий готовились к прорыву рубежа «Пантера».
В лесах вдоль Ленинградского шоссе близ деревень Чернецово, Большое Таланкино, Ганы, Залавочье, Ласино накапливались силы, шла перегруппировка, войска пополнялись техникой, боеприпасами.
В конце мая, в период затянувшегося затишья, случай помог мне заскочить на 5-6 часов в Чернецово. Наша часть стояла под Пустошкой в сторону ст. Забелья. На проселочной дороге наш вездеход «Джемси» подорвался на немецкой противотанковой мине, видимо заложенной еще в дни февральских боев. Оказалось, что здесь большое минное поле. Начальник штаба батальона капитан Смирнов направил меня в распоряжение комвзвода лейтенанта Якушева для разминирования дороги и участка. Когда я обследовал участок по которому прошел вездеход, то оказалось что машина миновала 17 мин, и только на 18-й подорвалась. Весенняя распутица так засосала мины, что стоило огромного труда и осторожности, чтобы извлечь их из этой трясины. Когда путь был очищен и машину вытащили, командование решило отправить машину на специальную рембазу. Рембаза сильно отстала, и была где-то в районе Невеля.
Водитель, брянский парень Гриша Максимцев, старый вояка, быстро сообразил, что будем проезжать где-то недалеко от нашей деревни. Хотя у нас была значительная разница в возрасте, какого получилось, что с первого знакомства в части, мы подружились, даже в каком-то роде он стал моим наставником. Он подтолкнул меня к комвзводу Якушеву, с просьбой чтобы он разрешил забежать в деревню к матери А на обратном пути я буду ждать машину на том же перекрестке. Ориентировочно лимит времени 6 часов.
Около 15.00 часов я вышел на Ленинградском шоссе на пересечении с дорогой Асовик-Чернецово. Через 5-6 минут хода по лесу я понял, что вошел в расположение запретной зоны концентрации воинских резервов техники, вооружения и боепитания. Я понял, что невольно прикоснулся к большой военной тайне, которая сама по себе опасна для меня. Ведь я не имел никакого отпускного документа. Командир взвода дал мне только устное разрешение. Три километра леса я пробежал на одном дыхании. Удивительно, но я не заметил на своем пути ни одного военного человека. С маленькими интервалами вдоль дороги и в глубину леса, размещались различные виды военной техники. Скопление военной техники в таком количестве говорило о том, что здесь были сосредоточены военные склады группировки 2-го Прибалтийского фронта, для подготовки операции по разгрому немецкого оборонительного рубежа «Пантера».
Надо было видеть этот вековой сосновый лес в сороковые годы, чтобы убедиться, что кроны деревьев устремившись в небо надежно укрывали эти арсеналы. Меня долго не покидала мысль, что вместо меня мог оказаться не солдатик, который сам боялся быть обнаруженным, а враг-предатель, такие были, ведь в 18-20 километрах отсюда была линия фронта.
Добежал до деревни быстро, но деревня меня встретила какой-то тихой таинственностью. Только вбежав в свой двор, я понял, что он пуст, как и вся деревня. Оказалось, что во всей деревне осталась только одна хозяйка, и то только потому, что служила коменданту деревни.
Спустя 56 лет, встретив старушку Герасимовну в деревне Рамуси, я понял, что не дошел двухсот метров до контрольно-пропускного пункта погранвойск, где мой визит к матери мог закончиться большими неприятностями, ведь у меня не было доказательств, что я не дезертир. Соседка рассказала, что все наши сельчане отселены в д. Скалудники и Червоеды. Пока я уяснял все это, прошло более часа. Решил бежать до деревни Бойково, а там на Фюрики, 7 км по полям до Скалудников.
И тут на выходе из деревни, у крайнего дома вырос часовой.
Я знал, что в Клюкино размещался учебно-запасной полк, а в сторону деревни Пилипово был учебный полигон этого полка.
Часовой, по моему казах, плохо произнося русские слова, преградил мне путь и грозно приказал: «Кругом!, буду стрелять». Я пытался объяснить ему, что мне надо найти в следующей деревне мать, но он начинал злиться, нервничать, дергать затвор винтовки, шутки плохи. Объективно понимаю, что он действует согласно уставу часового правильно, но меня это не устраивает, у меня бегут минуты, но обойти этот участок невозможно. В конце-концов он вступил в разговор, смягчился, понял меня, и начал объяснять, что сейчас должен начаться артиллерийский обстрел этого поля – начинается учение. Я уже давно понял, начинается учебное наступление пехоты, за валом артиллерийского огня. Зная расположение исходного рубежа атаки, я был уверен, что вал артогня не успеет переместиться на мой путь, за исключением случайного перелета. Я начал объяснять солдату, что я успею наверняка перебежать этот участок, и если случайно окажусь в зоне обстрела, то найду канаву, а он мог и не видеть откуда я появился. Уж больно хотелось повидаться с мамой и братиком. В конце-концов победила солдатская солидарность, и я побежал. Артобстрел начался когда я пробежал около километра. Через поля я вышел на середину деревни Червоеды. Кто-то подсказал мне дом, где должны быть мама и Саша. Матери в доме не оказалось. Память меня подводит, кто-то побежал по деревне искать мать, это мог быть и Саша. Когда прибежала мать у нас осталось время только на прощание.
Воспоминания от этой встречи остались тяжелые. У нас не было времени на разговор. В чужом доме, может быть даже сами полуголодные, поэтому у мамы осталась только радость встречи, которая добавила ей переживаний. Я конечно был рад этой встрече, а осмысление пришло позднее, с годами. Так же как и прощание с мамой, когда уходил на фронт в апреле сорок четвертого года.
Когда через пять лет службы, я первый раз приехал к маме в отпуск на 10 дней, она неудержимо плакала и я ей сказал: «Мама, зачем ты так сильно плачешь, теперь меня уже не пугает служба, я сыт, обут, за меня не беспокойся». Мама сказала: «Сынок, я помню, как со страхом провожала отца и тебя, а потом снова тебя на фронт, перекрестила тебя, а сердце как окаменело, слишком нам всем было трудно, да и вокруг нас тоже все гремело, потому и лью тогда не выплаканные слезы».
На обратном пути я изменил маршрут и уложился в срок.
Фронт уходил от границ Невельского района на запад, оставляя руины и пепелища сожженных деревень. За небольшой кусочек российской Невельской земли бои шли свыше двух месяцев. Около десяти тысяч солдат и офицеров Советской Армии вечным сном спят на территории Ловецкой, Чернецовской, Гультяевской и Долыской волостей. Общеизвестно, что район был оккупирован в середине июля 1941 года, и большая часть мужчин призывного возраста осталась на временно оккупированной территории. После освобождения все военнообязанные были призваны в действующую армию и сразу со сборных пунктов направлялись на фронт.

Поделиться в соц. сетях

Опубликовать в Google Buzz
Опубликовать в Google Plus
Опубликовать в LiveJournal
Опубликовать в Мой Мир
Опубликовать в Одноклассники