Невель. Справочник. Всё о Невеле

Когда началось собирание материалов для Музея, с особенной остротой осозналось и почувствовалось, что всё, что было интересного в деревне, сметено с лица земли, разрушено. Вся наша новейшая история предстала как проект по отрыву человека от земли. Тогда и «проросла» идея природного, пейзажного наследия. Вместо первоначального сугубо краеведческого направления появились другие названия Музея – «Землеведения», «Архитектуры земли и крестьянской культуры» и другие. А в 2007 году Музей был зарегистрирован под современным названием. И главной его идеей стало соединение этнокультурного, краеведческого прошлого с природным наследием края, с тем, что ещё осталось. Какими бы проектами будущего мы не увлекались, есть всё-таки надежда на то, что в глубине души мы остались прежними и так же, как и в былые времена, ощущаем кровную связь с данным нам вариантом природы, с нашим географическим пространством. К нему, возможно, мы и обратимся за исцелением.
Под пейзажную тему отдана самая большая комната музея (60 квадратных метров и 8 больших окон).

У автора никогда не было горделивой мечты устроить у себя филиал Третьяковки или Русского музея. Главная идея моего пейзажного проекта состоит в прочтении смыслов, выраженных и в знаменитых полотнах русских художников, и в собственных картографических образах земель России, в формировании нового отношения к нашему природному наследию.
Ещё с эпохи Возрождения и Просвещения сложился тот Европейский цивилизационный вектор, которому мы с завидным упорством следуем, основой которого стало представление о борьбе с природой, о её покорении (к нему добавилось теперь и стремление к управлению миром). Главная задача Европы всегда была в том, чтобы «непрерывно европеизировать других» (это признали даже французские философы второй половины 20-го века Ж.Делёз и Ф.Гваттари в своей книге «Что такое философия ?», М.,2009, стр. 173). И нас они настолько успешно европеизировали, что мы до сих пор молимся на Европу, хотя та уже сама движется к закату.
Европа учила нас: «Продуктивность земли зависит от вложенного в неё капитала». Зависит, конечно, но не хватит никаких капиталов, если будем переделывать землю, в чём мы убедились в эпоху подъёма Нечерноземья. К. Маркс писал, что всякое улучшение в сельском хозяйстве выражается «в придании неблагоприятной почве данного места тех свойств, которыми она обладает на соседнем участке». В этих словах, по-существу, говорится о соединении, слиянии в одно целое разных по природному потенциалу земель. Фактически это был призыв к переделыванию природы.
Интересно, что, в отличие от Европы, в России каждая крестьянка Агафья хорошо понимала и чувствовала, что этот мир не создан нами, а получен в Дар – от Бога или от Природы (это уже другой вопрос). Русская традиция не приемлет идеологии переделывания и покорения чего бы то ни было – природы или других народов. Нам чужд западный, Дарвиновский принцип вечной борьбы, в которой побеждает сильнейший. Вот тут и расходятся наши пути и наше отношение к миру.
И наше отношение к миру может в конце концов стать привлекательным для всех. За это в первую очередь и не любит нас, Россию, Западная цивилизация, построившая своё благополучие на ограблении слабых.
В 1498 году португалец Васко да Гама впервые прошёл морским путём вокруг Африки в Индию… и привез оттуда корицу (в Европе был тогда невероятный спрос на восточные пряности), гвоздику, небесно-голубые сапфиры на сумму, в пять раз превышающую расходы на экспедицию. Ничего похожего не было в истории российских путешествий.

И крестьянин наш не стремился к покорению природы, к господству над ней, к выжиманию из неё последних соков, как того требует нынешняя европейская экономика рынка: он приспосабливался, приноравливался к месту и облагораживал его. И это был по-настоящему экологический императив жизни. Права природы в русском сознании всегда ставились выше прав человека. Русская традиция сложилась на почве оправдания миропорядка, мироустройства, на вере в его Божественное предопределение. Недаром первые храмы на Руси посвящались Софии – Божественной мудрости, которая творит в мире и доме порядок, соразмерность и красоту. Недаром легли по холмам русские деревни.
Эта русская идея согласия с природой вытекает и из научных представлений о том, как устроена земная поверхность. Она иллюстрируется в музее многочисленными примерами архитектурных стилей местностей, или топообразов земель, которые являются своеобразными текстами – заповедями нашей земли.
Они из века в век предлагают нам пути земле – и жизнеобустройства в родном пейзаже. Приводятся примеры по Поозерью, Смоленской, Вологодской, Рязанской областям, по бассейну Амура. И все они говорят о том, что в самой природе земли есть своя культура, выраженная в закономерном чередовании возвышенных, сухих и сырых местоположений, в ритмах природной дренажной сети. И наша задача состоит в том, чтобы прочесть эту культуру земли и приспособиться к ней без особых и коренных её изменений. При более внимательном рассмотрении мы можем заметить, что мелодии любимых нами песен «вытекают» из ритмики самого стихотворного текста. Так и культурный ландшафт может сложиться только при внимании к пластике, скульптуре земной поверхности. Культурный ландшафт сегодня и называют плодом совместного
творчества природы и человека. Словом, нашим проектом в будущее является разнообразие наших земель, их внутренняя культура и организация, т.е. все то, что автор называет пейзажным вектором развития.

Не опасаясь противоречия с названием музея, хочу вспомнить слова И.Бунина: «Нет, не пейзаж влечёт меня, не краски жадный взор заметит, а то, что в этих красках светит…». А свет этот, надеюсь, доносят до нас уже упомянутые, демонстрируемые в музее архитектурные стили и топообразы нашей земли.
Экспонатами пейзажной части являются фотографии, карты, схемы пейзажных обстановок, есть и живописные работы художников из нашей деревни (Лены Николаевой, Наташи Желамской).
Для того чтобы сформировалось соприродное мировоззрение, надо воспитать соответствующее мироощущение, мирочувствование. Отзывы посетителей позволяют надеяться, что музей пытается решать задачу формирования русского, отеческого мировосприятия и отношения к природе. И не всегда безуспешно.
Сейчас, когда даже в науке нет чёткого и ясного определения такого понятия, как «ландшафт», каждый человек на вопрос «что такое ландшафт?» может сказать: «Это вид местности, пейзаж». И будет во многом прав.
Именно с пейзажа начинается восприятие природы, а для более посвящённого в её жизнь специалиста пейзаж может сказать очень много об истории и строении земли. «Всё, что пережито землёй, отражено в пейзаже», – говорил М.Волошин. В своё время М.В.Ломоносов наставлял рудознатцев о необходимости «по наружности о внутренности дознаться». А ещё раньше в Евангелии от Луки записано: «Неразумные ! Не тот ли, Кто сотворил внешнее, сотворил и внутреннее ?». Так что слово «пейзаж» введено в название музея и в его экспозиции не случайно: да, пейзаж это внешнее, воспринимаемое, но он говорит и о глубоких смыслах, заложенных в данном нам «варианте природы».
В русском языке есть хорошее слово «Окоём» (око – глаз, ём – иметь), которым обозначалось всё то, что открывается взору человека. И это слово введено в название музея – для сохранения памяти о смыслах самого русского языка.

Интересно, что А.Гумбольдт в своём знаменитом « Космосе» (переведённом на русский в 1848 году) вопреки германскому пристрастию к познанию причины вещей, к ответу на вопрос «Почему?» увидел своеобразие земной природы в её красоте. И главной задачей землеописания назвал одновременно научное и художественное, чувственное (душой и сердцем) познание и восприятие картин природы.
Пейзажная тема в музее раскрывается материалами о становлении представлений о русском пейзаже (были, оказывается, времена, когда считалось, что пейзаж есть только в Швейцарии или Италии, но не в России).
Показываются наиболее известные пейзажи мира и России, достопримечательные пейзажи – урочища нашего края, которые могут и должны стать нашими национальными символами. Приводятся фотографии наиболее живописных пейзажей, представляющие их со стороны красоты.
Пейзажными темами переполнена русская литература, особенно русская поэзия. У М. Волошина находим неповторимое определение пейзажа: «Пейзаж – это лик родной земли, лицо матери. От созерцания этого лица в душе поднимается тоска, жалость, нежность, та надрывающаяся и безысходная любовь, с которой связано чувство Родины». Русские поэты – Волошин, Лермонтов, Есенин, Рубцов – сказали нам о русском пейзаже больше, чем все научные монографии, вместе взятые. И этот резерв, ресурс для формирования мировосприятия используется в работе музея.
Всего лишь 100 лет назад на территории Чернецовского края было 63 деревни, в которых жило 4000 человек. Сегодня у нас числится по муниципальным книгам 13 деревень, а постоянно проживающих не наберётся и трёхсот человек. В 30-е годы закрыта, а в 60-е разобрана Чернецовская церковь. С началом перестройки (90-е годы) пришла в полное разорение дворянская усадьба Жуковских «Канашово», в 2004–м году закрыта Чернецовская школа, в которую даже в послевоенном 46-м пришло (в первый класс) 56 учеников.
Закрыты медицинский пункт и клуб.
В 1887 году К.Случевский записал в дневнике путешествий по Северо-Западу России: «…не доезжая двадцати пяти вёрст до Невеля, экипаж свернул с шоссе и, проехав по грунтовой дороге густым сосновым бором около шести вёрст, доставил путешественников в усадьбу генерал-адъютанта Жуковского Канашово.
Усадьба расположена на берегу озера, имеет хороший парк, оранжерею, обрамлена возделанными полями…». Сегодня, проехав те же шесть вёрст, мы не встретим в окрестностях Канашова и Чернецова возделанных полей. Но здесь есть Музей пейзажного наследия «Окоём», в котором можно увидеть образы минувшего и пробудиться к размышлениям о будущем края.

За прошедшие 17 лет в музее побывало несколько тысяч человек из различных уголков России – от Мурманска и Магадана до Севастополя и Калининграда, из Ближнего и Дальнего зарубежья (Германии и Франции, Италии и Китая, Ферганской долины и Белоруссии). По материалам музея написаны десятки школьных работ, подготовлена и принята на «отлично» дипломная работа студенткой Псковского университета. Учредителем музея изданы книги «Русский пейзажный вектор» (Очерки родиночувствия) и «Невечерний свет» (страницы истории Чернецовского края), опубликованы десятки статей на темы природного и культурного наследия, сделаны сообщения на заседаниях Комиссии научного туризма Русского географического общества (на одном из заседаний этой Комиссии в 2009 году принималось обращение к Администрации области с просьбой оказать поддержку музею, которое не имело последствий), на краеведческих конференциях.
Мой музей называют и деревенским, и местным, и краеведческим, только ни одно из этих названий не исчерпывает его содержания. Музей пейзажного наследия «Окоём» является по-существу культурным проектом, в осуществлении которого я опирался на результаты своих многолетних геолого-географических исследований и на запомнившийся на всю оставшуюся жизнь опыт непосредственного участия в земельной реформе 90-х годов (в годы своего депутатства в сельском Совете). Музей представляет пейзажное разнообразие края как ресурс для формирования культурного ландшафта, для развития познавательного туризма. Надеюсь, что он предлагает альтернативу нынешней вселенской тоске, которая окутала родные дали. В этом убеждают отзывы посетителей.
Разговор о музее будет неполным, если не сказать, на какие средства он существует. И главное здесь в том, что ни финансирования, ни зарплат в музее за 17 лет не было. Моей зарплатой стала пенсия, а в изготовлении дорогих фотоэкспозиций в компъютерных центрах Петербурга, Москвы и Пустошкинской типографии мне оказали помощь добровольные пожертвования посетителей музея. Имена этих людей я держу на видном месте в музее, выражая таким образом свою благодарность им.
Нисколько не сомневаюсь, что в России есть люди, которые могут помочь мне более кардинальным, судьбоносным образом. Просто я их ещё не встретил. И тогда я смог бы не только поправить провалившуюся крышу над музеем, но и прочитать в рядом расположенной «Красной школе» спецкурс по Географии России для руководящей элиты нашего общества.
Ибо, за редким исключением, они не знают, не понимают и не задумываются о том, что будущее Русской истории – в Русской Географии.
В эти годы я получил много интересных писем от своего земляка из Москвы, ветерана армии, авиатора, полковника, участника Великой Отечественной войны Желамского Николая Терентьевича. Он родился в д. Сельцы, но часто вспоминает Чернецово. Вот какими мыслями он делится со мной на своём 95-м году жизни: «У меня сохранилась в памяти чернецовская церковь. Тогда Чернецовцы не поскупились и как следует выложились на это памятное строительство… . В моей памяти Чернецовская церковь стоит молодо, сверкая белизной, взывая к уважению местного и приезжего населения. Хотелось бы, чтобы такая призывность истекала из всех сооружений Чернецовья. …
Всякий раз, когда я пишу Вам письмо, я мысленно прохожу от того места, где стоял дом Михаила Аникеевича, далее по мосту через Ущанку на всю глубину Чернецова… На протяжении всей жизни этот путь сопровождает мои воспоминания о своей юности. Такова притягательная сила малой родины».
А.Г.Желамский
Учредитель Музея пейзажного наследия «Окоем», действительный член Русского географического общества.
«Невельский вестник» 6 февраля 2015 года.