Родные дали

Мысль о создании Музея в деревне Чернецово появилась у автора ещё в 1990 году. Тогда же решением Усть-Долысского сельского Совета Музею был передан пустовавший учебный корпус Чернецовской школы. Открытие Музея состоялось 21 августа 1997 года. Информацию об этом событии подготовила корреспондент «Невельского вестника» В.Д.Стригунова («НВ» от 23 августа 1997 года). На том торжественном мероприятии, кроме местных жителей и работников культуры из районного центра, присутствовал тогдашний глава Невельского района Владимир Трофимович Юшкевич. Он горячо поддержал идею Музея, пообещал миллион рублей на его обустройство и сдержал своё обещание. Деньги того периода были, конечно, обесцененными, но, как говорится, дорого внимание, но и они позволили провести косметический ремонт помещения. В.Т. Юшкевич обещал всяческую поддержку Музею, но на последовавших вскоре выборах он не был переизбран на новый срок, и начавшийся было контакт с руководством района на том и остановился.

Чернецовский музей задумывался как краеведческий. Ещё со школьных лет у меня сложилось впечатление о Чернецове, как о не совсем обычной, можно даже сказать – знатной, деревне. О былом её расцвете – великолепном храме, Чернецовской школе, в которой до войны было почти девятьсот учеников и в которой «крепко учили», о многом другом – часто вспоминали люди старших поколений. Да и самому помнится мощёная гладким камнем главная улица деревни, её большие красивые дома, шумный престольный праздник – Борисов день (6 августа), на который съезжались гости не только со всех волостей, но и из больших городов. Много воспоминаний сохранилось о стоявшем напротив церкви доме М.А.Шалыгина, равного которому по архитектурным формам не было даже на дворянской усадьбе Жуковских. О «кураже» чернецовцев напоминает подмуровка (каменная кладка у уреза воды напротив церкви), на которой один из жителей Чернецова собирался поставить дом над водой (над рекой), как в Венеции.

Александр Гаврилович Желамский Чернецово Невельский район
Немного в России найдётся деревень с памятником царю, а в Чернецове, в ограде церкви, стоял памятник Александру Второму. Из краеведческих же розысков известно, что в Чернецове устраивались до революции сельскохозяйственные выставки с вручением премий крестьянам то за лучшего жеребца (здесь любили держать не только рабочих лошадей, но и выездных рысаков), то за плоды овощеводства на мелиорированных землях.
Чернецово, бывшее центром одноимённой волости, никогда не принадлежало помещикам Жуковским, появившимся здесь примерно в 1820 году. Здесь жили когда-то путно–панцирные бояре, переведённые позже в сословие государственных крестьян. Они не знали крепостного права и в первые годы после появления здесь (в Канашове, в 500-х метрах от Чернецова) помещичьего имения всячески отстаивали свои права на землю, доходили со своими жалобами до царя. Были по недостатку земель и переселения в Сибирь, в Тобольскую губернию, что тоже говорит о жизненной энергии предков.
Можно, пожалуй, сказать, что с помещиками Жуковскими чернецовцам в конечном счёте повезло. Первоначальные трения в связи с разделом земель прошли, а последний хозяин дворянской усадьбы «Канашово» А.Е.Жуковский был человеком дела, государственником, руководил Невельской уездной земской управой, имение «Канашово» было окружено при нём возделанными полями. Жуковскими не построено у нас всё, как иногда говорят, – школа, церковь, но культура хозяйствования А.Е. Жуковского, его очевидный консервативный патриотизм, несомненно, способствовали общему развитию общественной жизни в Чернецовском крае.
Таким образом, первым мотивом к организации Музея стало желание сохранить воспоминания о некогда знатной деревне и её людях, в том числе – о дворянской усадьбе Жуковских.


Между тем, до открытия Музея прошло ещё семь лет. В эти годы произошли коренные перемены в жизни страны. Перестал существовать Советский Союз.
Было трудно в это поверить и принять такие перемены, но появились и некоторые просветы – надежды изменить к лучшему жизнь на самой земле, в деревне.
Осуществляя в советское время европейский цивилизационный проект с его идеей прогресса, предполагающей вечный переход «от низшего к высшему», мы всё время «вытаскивали» деревню из этого «низшего». Наша деревня всё время куда-то «ехала» – то к одному, то к другому «светлому будущему». Так и разъехалась. В годы земельной реформы 90-х годов у нас была возможность вернуться к своему природному наследию, к данному нам варианту природы.
Автор этих строк очень поверил тогда в идею возрождения деревни на новых, хорошо забытых основах – на развитии крестьянских хозяйств, более свободном, хуторском расселении, на ожиданиях такого культурного ландшафта деревни, который появится на основе горожане на каком-то генетическом уровне о нём ещё помнят – недаром появилось выражение «Хорошо иметь домик в деревне».
В Музее представлены материалы по истории Чернецовской церкви – красивейшего храма Полоцкой епархии, дворянской усадьбы Жуковских «Канашово», судьбе односельчан – участников Великой Отечественной войны, о пейзажном разнообразии урочищ Поозерья, соединены в единое целое история и природное наследие края.
Своеобразие Чернецовского края состояло в том, что Чернецовская и Гультяёвская волости (Истецкое войтовство) в Невельском уезде, так же, как Езерийское и Непоротовское войтовства в Себежском уезде, были местами компактного проживания путно-панцирных бояр. Самым распространённым является представление о них как о служилом сословии, которое польско-литовские короли и князья поселяли здесь для охраны восточных рубежей своего когда-то обширного государства (граница Речи Посполитой с Московией проходила под Опочкой и Новосокольниками).
Путные бояре (от слова «путь», т.е. работа, должность) были на Руси издавна. В 14 веке путные бояре нашего края стали называться «панцирными». За получаемые в собственность земельные наделы, освобождение от налогов они брали на себя обязанности нести воинскую службу по защите границ. Обязательной частью их воинских доспехов был панцирь – рубаха из металлических колец, потому и назвали их панцирными боярами. В основе своей они были коренными засельщиками края. В древних актах они называются «литовско-русскими боярами путными и панцирными» («Акты, относящиеся к истории Западной России» СПБ., 1848).

Музей пейзажного наследия Окоём фото Чернецово Невельский район
Привлекая панцирных бояр на свою сторону, польские короли жаловали им большие привилегии, например, возможность использования ими польских гербов, что допускалось только для католиков, а в «Жалованной грамоте Литовскому и Русскому дворянству и рыцарству православной веры» от 1563 года говорилось даже « о сравнении сего сословия в правах с дворянами Польского королевства, исповедующими веру
Римско-католическую».
В 1667 году русский царь Алексей Михайлович, успешно возвращавший земли Полоцкого княжества под крыло Москвы, назвал панцирных бояр «панцырными казаками». А Екатерина Великая в 1772 году записала их « в число крестьян ведомства дворцовой канцелярии». В 1807 году панцирные бояре были поставлены в один ряд с малороссийскими казаками. С 1808 года их стали брать в рекруты и обязали нести все
общественные повинности. С 1833 года в казённое управление поступили леса панцирных бояр.
История бояр после воссоединения западных земель с Россией сопровождалась утратой ими прежних привилегий. И это было связано главным образом с водворением в этих краях многочисленных помещичьих имений, которым требовалась земля, а не с тем, что наши бояре якобы наказывались за то, что служили польским королям. Надо не забывать о том, что сословие панцирных бояр сложилось в Великом княжестве Литовском, которое фактически было литовско-русским и до Стефана Батория и появления униатства (1596 год) – православным. И первые Литовские князья Гедымин, Ольгерд, Витовт были по-существу собирателями Западной Руси со столицей в Вильно. Только энергетика, шедшая из глубин Руси, с востока, оказалась сильнее и всё было объединено в конечном счёте под началом Москвы («ветер с востока», как это было не раз в нашей истории, оказывается сильнее, чем «ветер с запада»). Для нас важно, что, несмотря на почти двухвековое пребывание в границах Великого княжества Литовского и Речи Посполитой в нашем крае устояли и православная вера, и русский язык.

Храм. Чернецово
Исследователи прошлого (А.Сементовский, 1868, К.Случевский, 1886) предрекали скорое забвение истории, связанной с панцирными боярами, – и в «официальном языке, и в памяти народа». Такого, однако, не произошло: в пограничье Невельского, Пустошкинского и Себежского районов воспоминания о панцирных боярах сохранились до нынешних дней. И теперь ещё находятся интересные документы, которые говорят о том, что панцирные бояре в нашем крае действительно были. В 1993 году в Чернецове в окладе иконы обнаружена грамота Священного Синода от 13 сентября 1873 года, выданная старосте Чернецовской церкви Якову Сморыго:
«Святейший Правительствующий Всероссийский Синод, получив донесение Преосвящённого Полоцкого об отлично – усердной службе и пожертвовании старосты Чернецовской церкви Невельского уезда панцирного боярина Якова Смарыги, преподаёт ему, Смарыге, своё благословение». Как видим, ещё в последней четверти 19-го века понятие о панцирных боярах имело место в официальных документах.

А.Желамский
«Невельский вестник» 25 января 2015 год

Поделиться в соц. сетях

Опубликовать в Google Buzz
Опубликовать в Google Plus
Опубликовать в LiveJournal
Опубликовать в Мой Мир
Опубликовать в Одноклассники