Волнения невельских крестьян

Отрывок из книги Г.В. Петрова «Город Невель»

В Невельском уезде до революции было немало крупных землевладельцев. В 1774 году, после подавления восстания Емельяна Пугачева, императрица Екатерина II пожаловала более 1000 душ крепостных крестьян с земельными угодьями усмирителю восставших Михельсону. Он стал владельцем деревень Иваново, Полибино, Семеново, Трехалево, Петраково, Мошино, Мартьяново, Рудня и других. Получил земли в Невельском уезде и печально известный Карташев, «состоящий при клетке», в которой везли Пугачева. Крупными землевладельцами были Евреиновы, Жуковский и другие.
Крестьяне жестоко эксплуатировались помещиками, их положение было крайне тяжелым. В 1834 году генерал-губернатор Витебский, Могилевский и Смоленский вынужден был поручить своим чиновникам проверить положение крестьян в уездах Витебской губернии, охваченных в то время волнениями. В представленном ему докладе говорится: «По уездам Городокскому, Невельскому и Себежскому продовольствие крестьян довольно дурное. На прокормление себя хлеба они не имеют, а отпускают им каждую неделю казенным из казны, а господским от помещиков, за исключением тех, которые совсем крестьян не кормят, по два, полтора и по 1 гарнцу на душу: одни чистой ржи, другие – с овсом на половину, третьи – овса с ячменем, а иные – всего вместе. А как на семь дней столь малого количества слишком не достаточно, то крестьяне едят разваренную траву: щавель, мокрицу, дятлинку, сурепицу и бобовник, разбалтывая с полученными гарнцами… Скудная сия и непитательная пища, будучи употребляема без соли, в коей нуждается большая часть крестьян, изнурила их и довела до такой степени беспечности, что запускают собственное свое хозяйство и вовсе не радея о себе, предаются пьянству, закладывая или продавая последнюю скотину свою. При малейшей с ними строгости оставляют дома».
Конечно, ни о какой беспечности или нежелании «радеть о себе» со стороны крестьян не может быть и речи. Сами же составители этого доклада признавали, что причина неурожая на крестьянских наделах в том, что крестьяне сначала должны были вспахать и засеять яровые у помещиков, а потом уже у себя, пропустив лучшие сроки.
Крестьяне были совершенно бесправны перед своим господином, который безнаказанно мог истязать их. Вот один из страшных, но характерных для того времени фактов. В один из январских дней 1853 года, как писал уездный судья, «покончила жизнь самоубийством Мария Фолина, одиннадцати лет отроду, которая была собственностью невельской дворянки Раймунды Олишковской. Следствие установило, что госпожа била девочку кулаками, розгами и четыреххвостой плетью, щипала ее. Девочка была обременена работой не по силам, так, что, зачерпнув воды, не могла поднять ведра, а неполные ведра приносить боялась. В день смерти Олишковская била Марию скалкой за то, что та замедлила одеться, вдобавок озверевшая барыня искусала девочку. Доведенная до отчаяния, Мария повесилась». Как же царское правосудие поступило с дворянкой, виновной в гибели ребенка? Невельский уездный суд приговорил Олишковскую «за жестокое обращение с упомянутой девочкою и доведение ее через то до самоубийства выдержать в Невельской городской тюрьме четыре недели».
Тяжелое положение и бесправие крестьянских масс побуждали их к выступлениям против помещиков. Вот короткая хроника этих выступлений в Невельском уезде.
1797 год… Крестьяне помещика Понкратьева отказались платить оброк. Помещик просил прислать воинскую команду для усмирения крестьян. В том же году взбунтовались крестьяне помещицы Дурновой. Когда в деревню прибыл заседатель с двумя солдатами, крестьяне выбежали с дубинами к нему навстречу. К помещику Федору Патеру крестьяне ворвались в дом и забрали все имущество – серебро, платье и прочее, а лошадей и скот увели. Помещика спасла воинская команда. А через несколько дней крестьяне вовсе выгнали Патера из его дома. Всего за год в волнениях участвовало 1277 крестьян мужского пола. На их подавление была брошена губернская рота под командованием майора Риттера, а затем в подкрепление ей еще 100 солдат и 10 конных. Майору Риттеру предписывалось по прибытии в Невель отправиться в места волнения крестьян с капитан-исправником и «привести их в тишину, спокойствие и должное помещикам послушание».
1812 год. Взбунтовались крестьяне графини Зубовой. Когда же на их усмирение приехал заседатель со 150 крестьянами из других мест, то «бунтующие крестьяне заседателя и четырех дворовых человек прибили так, что сомневаются в их жизни, а письмоводителя экономии местечка Усвята Потоцкого убили». В сентябре крестьяне имений бригадира Рокосовского, полковника Савельева и казенного ведомства до 300 человек напали на фольварк коллежского асессора Вышинского. Они были вооружены пиками и кольями. Вышинский одного крестьянина ранил, а одного убил. По просьбе витебского гражданского губернатора военное министерство отдало предписание генерал-лейтенанту Штейнгелю отправить воинскую команду для усмирения крестьян.
1819 год… Крестьяне князя Радзивилла в имении Топоры взбунтовались в связи с притеснениями их управляющим.
1847 год. В мае началось бегство крестьян из имений Ромодановского, Назимова, Зверева, Жуковского, Радзевича и других помещиков. Находившийся в то время в Невеле витебский губернатор распорядился применить огнестрельное оружие против неповинующихся.
В мае же витебский отряд, прибывший к деревням Дербиха и Баево Невельского уезда, встретил две группы беглецов в количестве около двух тысяч человек. Одна группа, вопреки увещеваниям станового, прошла на Баево, другая же бросилась на отряд, избила девятерых солдат, изломала 15 ружей, освободила задержанных ранее 70 крестьян и ушла дальше. На следующий день этот же отряд встретил у деревни Канашово 300 человек. В стычке были убиты унтер-офицер и четыре крестьянина, пятеро были ранены.
9 мая 1847 года 435 невельчан на 130 лошадях двинулись на Опочку. На них напал отряд прапорщика Манусевича в количестве 60 солдат. В стычке был убит один и ранено четверо крестьян. Беглецы сдались. Зачинщиков отправили в Невель, остальных после «полицейского исправительного наказания» возвратили по домам. 500 крестьян, шедших к Порхову, были остановлены полком гренадерского корпуса. Бегство крестьян из помещичьих имений Себежского, Дриссенского, Полоцкого и Невельского уездов было прекращено силой оружия. Было возвращено помещикам более шести тысяч крепостных, 95 зачинщиков отдано под суд, учрежденный по этому делу в Себеже.
1860 год… Крестьяне Рентельна в имении Завережье Невельского уезда отказались подчиняться помещику. В том же году крестьяне помещицы Гирциус в имении Сапуны уклонились от выполнения барщины.
Реформа 1861 года не улучшила положения крестьян. До нее вся земля, которой распоряжался помещик, делилась условно на две части: одна из них принадлежала непосредственно помещику и называлась барской или господской землей; вторая часть находилась в пользовании крестьян, передавалась по наследству от отца к сыну, за это крестьяне обязаны были бесплатно собственным инвентарем обрабатывать господскую землю. Когда крестьяне поднимались на борьбу с помещиками и требовали передать им землю, они имели в виду барскую землю. Именно такого решения вопроса и ожидали крестьяне от реформы 1861 года. Однако царское правительство не только барскую землю, но и ту, которой пользовались крестьяне, объявило собственностью помещика и назначило за нее выкуп. Землю при освобождении могли покупать только мужчины.
Женщинам и дворовым крепостным ее не нарезали. Помещики забрали себе все лучшие земли, крестьянам же отвели худшие, иногда и совсем непригодные. Крестьяне по-прежнему остались в кабале у помещиков.
В Невельском уезде в 1878 году 641 землевладельцу принадлежала 150 671 десятина земли. Среди них были такие крупные землевладельцы, как князь Витгенштейн – 25 590 десятин (деревни Сыроквашно, Топоры, Глыбочно), Жуковские – 6276 десятин (деревни Кaнaшево, Переселье, Язно), графы Татищевы – 2081 десятина (деревня Чупрово) и другие. К концу XIX века 1099 землевладельцам уезда принадлежало 109 269 десятин земли, а всем крестьянам–116 865 десятин. Крестьянский надел составлял в среднем 1,4 десятины.
После реформы в уезде применялась отработочная система, при которой крестьяне для помещика пахали, сеяли, собирали урожай, косили травы, вывозили навоз, дрова и лес. За это они получали во временное пользование клочок земли.
О грабеже, которому подверглись крестьяне в ходе осуществления реформы, свидетельствует такой факт. Помещица княжна Гогенлоэ продала свое имение со всеми угодьями, которое приобрели зажиточные люди с целью перепродажи, крестьян же до покупки земли не допустили. Проданными оказались и крестьянские отрезки, то есть земли, отрезанные от крестьянских наделов по положению 1861 года в пользу помещика. У бывших крепостных княжны Гогенлоэ не стало даже выгона для скота. Доведенные до отчаяния крестьяне пяти деревень (Журавы, Хобни, Харны, Ретичи и Лахны) подали прошение в столицу о разрешении им получить на правах выкупа землю, отрезанную от их наделов помещицей. На свое прошение они получили отказ с такой резолюцией: «Объявить, что за состоявшимся поземельным устройством крестьяне могут приобретать землю только путем покупки».
В Невельском уезде было много безземельных крестьян, которых в деревне называли бобылями. Вместе с другими бедняками они были вынуждены работать на помещиков и кулаков. Часто они уходили в города, пополняя ряды пролетариата.