Дело о неповиновении крестьян помещика Лерха в Трехалёво (1846)

Весной 1846 года в имение действительного статского советника Густава Лерха — Трехалёво, прибыл, состоявший на службе Министерства Внутренних Дел Витебской губернии, коллежский асессор Котов.
Чиновник не стал наносить визит вежливости управляющему имением — губернскому секретарю Марецкому, а также пренебрёг вниманием земскую полицию. И, без участия последних, стал знакомиться с местными жителями, расспрашивал об их положении, осматривал поля, избы со всем крестьянским обзаведением, пробовал хлеб и кушанья.
Котов не скрывал, что прибыл в Трехалёво по секретному поручению своего руководства, чем вызвал неподдельные опасения местного начальства, до которого очень быстро дошли слухи о пребывании оного гостя.
Он также посетил соседнее казённое имение Иваново, где имел доверительное общение с местным священником Вараксиным. О чём они говорили, осталось тайной. Однако после отъезда Котова, в имении начались беспорядки.
Крестьяне стали дерзить управляющему, показывать грубость и непослушание. Обстановка ещё более накалилась после разговоров селян со священником, который приезжал на поля в рабочую пору и подолгу беседовал с ними.
Дальше — больше. Зависимый люд стал покидать свои дома и являться на помещичий двор с требованием выдать подорожные паспорта. Никакие уговоры управляющего на них не действовали. Крестьяне наотрез отказывались возвращаться по хатам и говорили, что вскоре, к ним на подмогу, прибудут земляки — трехалёвцы из Москвы и других мест.

Опасаясь худших последствий, не на шутку перепуганный Марецкий тотчас отправил депешу в адрес барина, который проживал в Санкт-Петербурге, с описанием всего происходящего.
Здесь надо отметить, что никто с «потерпевшей» стороны, за какой-либо помощью к властям не обращался, по причине отсутствия сведений о цели визита Котова. Именно поэтому, 8-го июня 1846 г. Густав Лерх обратился с прошением к Министру Внутренних Дел не принимать рапорт данного чиновника к рассмотрению, если он имел на то поручение от начальства, ввиду того, что (цитата): «донесение этого чиновника не могут быть во всём правдивыми, так как основаны на односторонних показаниях крестьян. Которые легко, быть может, наговорили лишнее, не существующее или в преувеличенном виде. И уже натурально смолчали о всём том, что не в их пользу».
Далее Лерх предлагал отобрать надлежащие объяснения от управляющего и проверить их через местное начальство.
Но прежде, владелец имения просил учесть, что (цитата): «со своей стороны считаю нужным пояснить, что Трехалёво, с 700 душ крестьян досталось мне по покупке с публичного торга в 1839 году, когда после десятилетнего заведования полиции и опеки, оно находилось в величайшем расстройстве, без всякого дохода и ещё с долгом податной недоимки в 765 рублей ассигнациями, оплаченной уже покупателем».
Лерх сокрушался, что с момента покупки и до описываемых событий, он не получил с Трехалёво ни одного рубля прибыли, а наоборот, издержался своих денег более 600 рублей ассигнациями.
В завершении своего письма помещик сделал приписку, цитирую: «Если при всём том, имение не достигло желаемого положения, то причиной этому — не столько бывшая его крайнее расстройство и несколько неурожайных лет кряду, и даже голодных годов, а наиболее испорченные права и ленность самих крестьян, которые об улучшении своего положения никакой заботы не имеют».
Граф Лев Алексеевич Перовский (министр внутренних дел с 1841 по 1852 гг.), получив указанное выше прошение Густава Лерха, направил секретное отношение по данному вопросу в адрес князя Андрея Михайловича Голицина, новоиспеченного белорусского генерал-губернатора (Витебский, Могилёвский и Смоленский). Который, в свою очередь, обязал Предводителя Невельского уездного дворянства, статского советника Татаринова, проверить факты неповиновения крепостных на предмет жестокого обращения с ними со стороны помещика, либо получения жалоб или обременение крестьян лишними работами.
Татаринов выполнил поручение вышестоящего начальства и досконально обо всём доложил по инстанции. Он посетил Трехалёво, разговаривал с селянами и выяснил, что они получали от Лерха по одному гарнцу ржи, на каждую душу населения, в месяц (3,28 литра в объёме сыпучих тел), а те из крестьян, кто использовался на тяжелых работах, получали по 10 гарнцев ржи и по 2 фунта соли в месяц. Также выяснилось, что временами, из-за плохой дороги продовольствие вообще не доставлялось, а зачастую, после трёхдневного пригона (дороги, работы вдалеке) вообще ничего не платили, кроме овса.
Отмечу, что по Российским законам того времени, помещики имели обязанность кормить и лечить своих крепостных, а крестьяне, в свою очередь, имели право падать жалобу если это не происходило или производилось не в полной мере. Лерх же заявил, что ни одна жалоба до него не дошла.
Секретное донесение Татаринова, от 12 сентября 1846 года, заканчивалось следующими словами: «действительно имели место волнения, неповиновения, требования себе на отлучку паспортов. Некоторые из них самовольно отправлялись в Санкт-Петербург, к своему господину. Но ныне всё прекратилось, и крестьяне исправно отбывают повинности экономии; и неповиновений за ними не замечено. Причиной беспорядков был священник Вараксин, который по распоряжению епархиального начальства переведён в другой приход».
P.S.: Мне не хочется заканчивать эту историю на минорной ноте, но как вы, наверное, уже догадались, причиной появления
в Трехалёво чиновника МВД Котова, явилось обращение настоятеля Ивановской церкви Вараксина в это досточтимое ведомство. Письменного подтверждения этому нет в деле «О неповиновении крестьян помещика Лерха Невельского уезда Витебской губернии», хранящегося в Российском государственном историческом архиве Ф. 1287 Оп.2 Д.1222, но не это главное.
Отрадно другое, что во все времена в России были, есть и будут люди, которые верят в добро и справедливость, готовые пожертвовать собой и своим благополучием ради жизни других, как это сделал наш настоящий православный пастырь, имя которого ныне стёрто в памяти людской, но, к счастью, сохранилось на старых картах нашей местности, как одно из ближайших к городу имений — Вараксино.